Статья в журнале "Политический класс" №2 (26) 2007г.

К вопросу о новой военной доктрине России.
Философские, политические и стратегические параметры документа

(авторская версия)

Как известно, основная мудрость древних была сформулирована еще в библейские времена царем Соломоном, и звучит так: "Все было и все проходит!"

Мы привели ее только затем, чтобы констатировать - тематика и проблема военной доктрины в России вопрос не новый, начиная с XIX века она возникает с периодичностью один-два раза в столетие, и именно тогда, когда Россия переходит в свое новое качество и находится в поиске своей новой национальной стратегии, а Армия в поисках своего нового предназначения, новых задач, а, значит, своей новой структуры, численности и, в целом, своего нового качества и новой эффективности.

К сожалению необходимо сознаться, что до сих пор, эта важнейшая общероссийская задача не находила ни своего необходимого и качественного наполнения, ни надлежащего оформления, а значит - и необходимой реализации в практике государственного и национального военного строительства.

Другими словами, мы должны констатировать, что у России никогда не было своей национальной военной доктрины, которая была способна стать важнейшим импульсом развития военной организации государства, основой военной реформы и модернизации Вооруженных Сил.

Все наши национальные документы военно-доктринального характера были "изготовлены" начиная с 1993 года, и к ним можно отнести следующие из них: "Основы военной доктрины РФ" (1993 г.); "Военная доктрина РФ" (2000 г.); Концепция национальной безопасности РФ (2001); Указ Президента РФ "Основы государственной политики Российской Федерации по военному строительству на период до 2010 г." (2002г.); доклад Министра обороны РФ "Актуальные задачи развития Вооруженных Сил Российской Федерации" (2003 г.); изданная Генеральным Штабом ВС РФ в 2006 году "Белая книга по обороне РФ"; а так же несколько закрытых документов Министерства обороны России.

Тем не менее, надо признать, что у России до сих пор нет ни одного государственного документа, адекватно отражающего весь необходимый спектр проблем в военно-политической сфере и вариантов их решения. Именно по этой причине Россия, ее военная организация и ее Армия до сих пор не имеют базовых концептуальных основ своего существования и развития, а поэтому и не могут развиваться успешно и формировать свое новое победительное качество.

1. Краткий исторический экскурс

Считаю важным напомнить уважаемому читателю о том, что в начале XX века, после поражения России в войне с Японией и непосредственно пред началом Первой мировой войны, проблемы национальной военной доктрины стали предметом острой, профессиональной и, что удивительно, поддерживаемой государством и военным ведомством, широкой общенациональной дискуссии, которая велась в десятках военных, общественных и частных изданий, и практически во всех высших учебных учреждениях России. В дискуссии участвовали не только военачальники и полевые офицеры, но и сам Император России, его Двор и высший свет, для которых читались специальные лекции, и, конечно, видные общественные деятели и ученые страны.

Надо сказать, что дискуссия именно такого высочайшего уровня, позволила: выявить и устранить выявленные поражением в войне изъяны военной организации государства; поднять уровень профессионального военного образования; резко усилить боевую подготовку войск и приблизить ее к потребностям ведения боевых действий; резко поднять уровень национальной военной мысли и выявить целую плеяду российских военных мыслителей, стратегов и ученых; и, главное, в течение 1 905-1912 годов провести военную реформу в России и модернизировать всю военную организацию государства.

После победы Октябрьской революции 1917 года и завершения Гражданской войны в России, перед государством и Красной армией встала задача нахождения оптимальных значений соотношения военных задач, численности армии и возможностей государства, а так же подготовки к неизбежной войне с Германией.

В этих условиях была развернута дискуссия о военной доктрине государства, целях, задачах, функциях и структуре Красной армии, ее вооруженности и других вопросах подготовки к войне. Результатом дискуссии и колоссальной работы государства, Армии и народов России стало: проведение военной реформы 1922-1925 годов; формирование передовой национальной военной мысли; а так же резкое изменение качественного состава Армии, рост ее вооруженности и общей боеспособности, что сказалось, в конечном счете, на результатах выигранной нами Великой отечественной войны.

В СССР разработкой Военной доктрины официально не занимался никто, так как Советская Армия (и вся военная организация государства) прямо исполняли все стратегические установки КПСС, вытекавшие из господствующей марксистско-ленинской идеологии, и считалось, что ее основы содержались в программах КПСС и выступлениях ее Генеральных секретарей. Таким образом, в СССР писанной Военной доктрины не было, а дискуссии по проблемам Армии и военной реформы и не подразумевалось.

Тем не менее, у СССР (КПСС) была ясная национальная стратегия, которая требовала серьезного военного обеспечения, поэтому разработка теории войн велась очень широко, военная теория, боевая практика и техническое обеспечение Вооруженных Сил шли и прогрессировали вместе, а оперативная подготовка штабов и боевая подготовка войск были организованы блестяще.

Правда, все эти безусловные профессиональные достижения не спасли СССР от краха, а всех нас от национальной трагедии. Сегодня приходится констатировать, что в 1991 году Армия не выполнила свой конституционный долг, то есть не обеспечила незыблемость конституционного строя СССР, и "сдала" власть и государство.

Нам представляется, что немалая доля этой трагедии была сформирована коренными пороками самого государства, государственной идеологии воинской службы, кадровой политики и системы прохождения службы офицерским составом, а так же закрытостью Армии как государственной военной корпорации от общества и отсутствием системы гражданского контроля над всей силовой сферой государства.

Наступление "демократических времен" характеризовалось распадом военной организации СССР, "парадом суверенитетов", "дележом" венного наследия и собственности, обвальным сокращением территории государства и численности вооруженных сил страны, безудержным воровством военного имущества и техники, "всеобщедемократическим" гонением на Армию, ее "всеобщей и плановой" дискредитацией, уходом из нее лучших профессионалов, и практически полной потерей управления. Возникла естественная необходимость разобраться с тем, что осталось от великой армии, и что делать с "этими остатками".

Именно в таких условиях было принято правильное решение о разработке Военной доктрины государства, что и было сделано в виде "Основ военной доктрины РФ".

Надо сказать, что никакой дискуссии по поводу военной доктрины новой России не было, документ был "начат" в Совете безопасности РФ, успешно "закончен" в военном ведомстве и принят Б. Ельциным в 1993 году, то есть почти одновременно с декларацией о создании самой Российской армии.

Когда недостатки документа стали ясны даже не профессионалам, была сделана попытка создать Военную доктрину исключительно силами Генерального штаба ВС РФ, которая вышла тоже, мягко говоря, "не очень удачной" и своей стратегической роли не сыграла.

Кроме того, выяснилось, что военные и гражданские кадры, способные генерировать стратегические мысли и внятно излагать их, в военном ведомстве не сохранились, как не оказалось их и в Администрации Президента.

К сожалению сегодня общенациональная или даже сугубо экспертная дискуссия на тему национальной стратегии или военной доктрины государства нашему высшему гражданскому и военному руководству оказывается (пока еще) не по плечу, и может быть, в том числе и поэтому, у России до сих пор нет ни одного документа уровня национальной стратегии, и будущее России и ее Армии все еще бесцельно.

В этой связи, утверждение царя Соломона о том, что "все преходяще" оставляет у профессионалов только сожаление по поводу неиспользуемых возможностей этого "преходящего" для формирования разумных основ национального бытия и успешного исторического будущего России.

Может ли великая держава существовать без национальной военной доктрины и зачем она нужна вообще, можно будет понять только после рассмотрения важнейших понятий категориального аппарата национальной стратегии.

2. Важнейшие аспекты теории вопроса.

К важнейшим положениям теории вопроса мы относим некоторые базовые положения понятийного аппарата национальной стратегии 1 .

"Национальная стратегия" и "стратегические отношения".

Великий русский военный философ генерал Александр Свечин дал классическое толкование понятию "стратегия", он писал: "Боремся ли мы со стихией, боремся ли за достижение высшего уровня экономического благосостояния или за распространение наших политических убеждений, вынуждены ли мы взять в руки оружие, чтобы отразить врагов внешних, всюду перед нами возникают вопросы, как и куда ориентировать эту борьбу, и какова должна быть техника этой борьбы.

Отсюда, естественно, родится деление искусства борьбы на его стратегию и тактику.

Стратегия - это самое определение результата, которого надо добиваться.

Тогда как стратегия - преследует цели, тактика - разрешает задачи "2 .

(выделения мои А. В.)

Национальная Стратегия - есть целенаправленная деятельность государства по управлению бытием нации, в соответствии с осознанным и избранным нацией Путем, обеспечивающим безусловное сохранение, развитие, историческую успешность и вечность России как государства, суперэтноса и особой цивилизации.

Национальная Стратегия определяет и реализует совокупность стратегических (базовых) целей, направлений существования и действий государства, обеспечивающих его цивилизационное выживание и развитие, а так же безопасность, развитие и благополучие населения страны.

Национальная стратегия определяется философией бытия нации (ее национальной государственной идеей), оперирует крупными политическими, экономическими и социальными блоками, проводится во внутренней и внешней сферах существования государства и проявляется (в том числе) в области и через систему стратегических отношений государств.

Стратегическая цель государства - есть намечаемый результат действий государства стратегического масштаба, достижение которого приводит к коренным позитивным изменениям качества (и международного статуса) самого государства и создает предпосылки успешного (безопасного) национального развития, она достигается проведением системы внутренних и внешних стратегических действий.

Стратегические отношения (враждебные или позитивные) возникают между их субъектами по поводу достижения (единых или национальных) стратегических целей. Они подразумевают активное (а иногда и пассивное, "сдержанное") обоюдное "соприкосновение" государств, выражающееся в прямых или непрямых обоюдных действиях, имеющих стратегический характер, во имя достижения их стратегических целей. Стратегические отношения могут иметь много ипостасей, лежащих как в собственно военной сфере, так и в гражданской сфере отношений. Они выходят за рамки обычных межгосударственных (международных) контактов и должны иметь вид (и статус) "особых отношений" их субъектов.

Субъектом стратегических отношений могут выступать субъекты международного права масштаба и уровня государств, их коалиций, глобальные (транснациональные) международные организации разного толка и так далее. Объектом стратегических отношений могут выступать те же образования и их собственные основные внутренние структуры и отношения. Средством стратегических отношений могут являться государственные, экономические и социальные структуры, и взаимосвязи (политика, армия, население, экономика, наука, культура и так далее) объектов и субъектов стратегических отношений.

Главным в стратегических отношениях и действиях является сам факт их наличия и осуществления, притом, что их пространственная масштабность или количество задействованных в них сил и средств, являются важными, но второстепенными показателями, тогда как главным и сущностным является наличие Стратегической Цели государства, а также государственной воли к стратегическим действиям во имя ее достижения.

Стратегические действия - некая совокупность "согласованных и взаимосвязанных по цели, задачам, месту и времени" внутренних и внешних действий (усилий и акций) государства, проводимых по единому замыслу и плану для достижения стратегических целей государства. Они обеспечиваются его совокупной мощью.

"Партнеры" и "союзники", "противники", "оппоненты" и "враги"

"Стратегическое партнерство", как вид стратегических отношений, есть сотрудничество их субъектов (государств) по достижению стратегических целей. Оно может изначально определяться договорами или (и) формироваться успешной "чередой партнерств", и перерастать в свою высшую форму, в отношения "стратегических союзников".

"Стратегические союзники" (высшая форма стратегических отношений держав) - объединяются общей конечной Стратегической Целью и взаимо-со-действуют в ее достижении.

Стратегические союзнические отношения носят, как правило, долговременный характер, предполагают объединение общенациональных потенциалов союзников, предопределяют последовательность (алгоритм, череду), уровень и масштабы конкретно - проектного партнерства, затрагивают практически все поля государственного бытия государств - союзников и формируют качественно другой (более высокий) уровень их ролей, статусов и возможностей.

Следующим и более низшим уровнем взаимоотношения государств является "партнерство".

"Партнерство" вообще, может быть только во взаимодействии и взаимо-со-действии в важных областях и сферах, имеющих взаимный, но достаточно узкий (утилитарный) интерес, например: освоение космоса, фундаментальная наука, экология, освоение ресурсов и так далее. "Партнерство" носит характер взаимовыгодного сотрудничества и имеет конкретно-проектный, и в целом, временный характер. В этом плане, "партнеры" объединяются целью проекта, "соприкасаются" и взаимо-со-действуют в конкретных областях, преследуют совместные цели партнерства, по достижении которых они могут претендовать на совместную (и паритетную) эксплуатацию результатов партнерства (конкретного проекта), даже в условиях несовпадения конечных стратегических целей его участников.

"Партнерство" не меняет в целом установившихся статусов и ролей их участников, но содействует их упрочению.

"Партнерские отношения", даже если они имеют "особый" статус, могут и не перерастать в отношения "стратегических союзников".

"Позитивные" и "негативные" стратегические отношения разделяются (хотя бы понятийно) стратегической нейтральностью, то есть в этой системе можно выделить отношения "стратегического нейтралитета".

Государства (и территории) могут считаться стратегически нейтральными по их собственной заявке и международно-признанному статусу, но, правда, быть такими реально они могут только до тех пор, пока не попадут в сферы (зоны) заявленных интересов других (сильных) субъектов стратегических отношений. Примеров реального и действительного стратегического нейтралитета практически нет, так как даже классический пример Швейцарии при внимательном рассмотрении выявил ее "нейтральность" в качестве необходимого, легального и выгодного нацистам, нашим западным союзникам и самой Швейцарии - мирового места "слива и отмыва", чем, надо сказать прямо, она является и сегодня. Другими словами, сегодня стратегический нейтралитет зависит, главным образом, от невовлеченности государств в стратегии других, так что "стратегическая нейтральность" - дело скорее умозрительное и всегда временное.

Рассматривая проблематику стратегических отношений нельзя не касаться проблем и понятий и другой (негативной) части их спектра, таких как "враг" и "противник", поскольку эти категории исторически доказали свою соотносимость со стратегией.

Кроме того, в негативную часть спектра стратегических отношений следует, по мнению автора, ввести еще одну (как бы переходную от позитивной части) категорию - "оппонент".

Следует отметить, что эти категории относятся к разряду "неприятных", так как с одной стороны в наше, мирное и демократическое время, никакая официальная государственная (и даже военная) власть не рискует назвать прямо "имя" своего государственного и военного врага (например, чтобы "не дразнить зверя" и внешне выглядеть лояльным, американцы называют своих врагов "плохими парнями", "странами изгоями", "проблемными режимами" и так далее, а российское министерство обороны изощрилось еще более, доктринально установив, что у России вообще врагов нет), с другой - все точно знают его государственную принадлежность.

Например, США и НАТО - точно знают, что их враг и противник Россия (и готовят к войне с ней и "за ее наследство" свои вооруженные силы) и в перспективе Китай, а Россия точно знает, что ее прямой враг - агрессивный ислам и потенциальный противник - Китай, а война против США и НАТО возможна к несчастью тоже и главным образом и только из-за прямых провокаций Запада, но не готовится ни к одной из них.

Поиск современных трактовок вышеназванных категорий поставил автора в затруднительное положение, так как такое понятие как "враг" не описан даже в военном энциклопедическом словаре. Тем не менее, исходя из имеющихся вариантов понятий "враг" и "противник" 3 , а так же здравого смысла и своего профессионального опыта, нами предлагается следующий вариант трактовки этих категорий.

Несмотря на то, что понятия "враг" и "противник" в обиходе почти синонимы и внутренний смысл обоих слов так или иначе связан с понятиями вреда, противоборства, ущерба, делания зла, уничтожения и так далее, а их диалектика такова, что их можно менять местами в любом контексте, тем не менее они разняться в нескольких важных нюансах, которые особенно значимы (играют) на уровне стратегических отношений, так как способны в целом определять их канву.

"Враг" - это всегда только враг, а "противник" - это определенно и всегда "оппонент", и возможный (потенциальный), и уже определившийся враг. Более того, "враг" почти всегда конкретен и узнаваем, а "противник" - чаще моделен, предполагаем, потенциален и виртуален, хотя возможно даже более (обиходно и в представлениях людей) масштабен.

"Оппонент" - это сегодняшний (по месту, времени и проблеме) оппозиционер, "не - друг и не - враг", скорее не - доброжелатель (по В. Далю - "злорадец", но не/или пассивный "зловредец"), снятое (невыявившееся) состояние противника.

В этом контексте достаточно часто встречается и такая категория как "соперник".

На наш взгляд, "соперник", это есть - "соблюдающий правила игры противник".

"Противник" - (По В. Далю - "противоборец, противостоятель мыслящий и действующий противу, противно, вопреки; соперник, состязатель, вредитель, зложелатель; неприятель и враг"), но скорее - активный имеющий принципиально иную позицию неприятель, чем официальный враг, хотя мы знаем, что в военной терминологии "противник" это всегда "предназначенный к уничтожению враг".

"Враг" - это, действующий враждебно (во зло нам) официальный и активный, непримиримый антагонист и супостат.

Цели "врага" - уничтожение (устранение) врага (противника, то есть нас), это - уже открытая война.

Цели "противника" - нанесение ущерба снижающего статус противника, это - уже и еще скрытая война.

Цели "оппонента" - недоброжелательное соперничество, это - вообще еще не война.

У "противников" и "оппонентов" могут быть общие временные интересы и местные цели. Они могут даже "партнерствовать" во имя их достижения.

У "врагов" общих интересов и целей нет и быть не может, так как ими уже принято соответствующее решение и уже предпринимаются соответствующие действия, характерные для состояния войны.

В системе стратегических отношений: "врагом" - можно быть и стать; "противником" - можно являться; "оппонентом" - можно считаться.

Таким образом, "Стратегический противник", это противник - преследующий враждебные нам (противоположные) стратегические цели и предпринимающий (сам или со своими союзниками), во имя их достижения, действия стратегического масштаба, что предполагает безусловное (для этого) обладание им соответствующим набором ресурсов, возможностей и решений.

"Стратегическим противником" России в современных условиях может быть (стать) только другая (враждебная) цивилизация или коалиция государств, которые, при развязывании ими войны, могут быть автоматически переведены в статус ее "стратегических врагов".

Стратегический противник остается таковым даже и в том случае, если он официально (до поры) не признается в этом качестве и существует (как бы) в ипостаси (в снятом состоянии) "стратегического оппонента" (то есть скрытого, несегодняшнего, возможнобудущего противника), в том случае, когда стратегические цели субъектов стратегических отношений ясны, но официально не антагонистичны.

В этом неофициальном статусе, "стратегический оппонент", может существовать (таиться в этом качестве) вплоть до момента выбора им решения - или он наш открытый партнер (союзник), или наш откровенный противник, то есть - враг.

Тем не менее, очевидно, что "партнерствовать" всегда лучше чем "враждовать".

Для того чтобы "партнерствовать стратегически" необходимо, в первую очередь, определиться с перспективой развития мира (а так же своей и партнера), с масштабом и перечнем совместно решаемых задач, с вопросами прямого взаимодействия, взаимной информированности, степенью открытости и так далее, а главное - с Целью партнерства.

"Военная доктрина"

Согласно Советскому Энциклопедическому словарю: "Военная доктрина, система официальных взглядов и положений, устанавливающая направления военного строительства, подготовки страны и вооруженных сил к войне, способы и формы ее ведения; вырабатывается политическим руководством государства. Основные положения Военной доктрины связаны с характером общественного строя, политикой правящих классов, уровнем развития производительных сил, научными достижениями и представлениями о возможной войне 4 " .

Надо сказать, что эта формулировка, в целом, соответствует действительности и сегодня. Принято считать, что структура доктрины и сам ее категориальный аппарат уже давно устоялись и, в целом, соответствуют "потребностям повестки дня", что есть грубейшая ошибка.

Именно старые подходы Генерального штаба, всегда игравшего главную роль в разработке Доктрины, к ее предназначению, форме, содержанию и структуре, а так же его ведомственная зашоренность, не позволили сделать ее современным и актуальным, концептуальным, стратегическим и дееспособным документом прямого исполнения, что самым негативным образом сказалось на качестве всей системы национальной обороны страны и "тяготах" нашей государственной военной реформы.

В частности этот вывод касается самых базисных собственно военных понятий, таких как, например, понятие "война", которое в нашей политической и военной практике до сих пор принимает значение исключительно вооруженной борьбы.

Это приводит к тому, что Военная доктрина приобретает вид ведомственного документа, что не только обедняет ее значение и смысл, но и не дает стране возможности разумно решать стратегические проблемы военно-политической и национальной безопасности, вопросы выживания и развития державы.

Новое в теории войн и прочтении понятия "война 5"

Считается, что "война", это тогда, когда "бомбят самолеты, стреляют танки, гремят взрывы, солдаты убивают друг друга, войска сторон, сея смерть и разрушение "двигают линию фронта" и так далее, но сегодня это все уже совсем не так.

Современная война - как радиация: о ней все знают, и все боятся ее; но ее никто не чувствует, она не видна и не осязаема, и ее как бы практически нет; но война идет, так как - люди гибнут, государства рушатся и народы исчезают.

Из истории человечества в первую очередь исчезают именно те государства и народы, которые, даже погибая в ней, упорно не замечают или не хотят замечать ведущейся против них войны. Именно так погиб СССР, и все еще может погибнуть Россия.

Война - это социальный процесс, характеризующийся целенаправленной борьбой субъектов геополитики за утверждение их победившей части в новой роли и статусе (за подтверждение старых), и за возможность формирования ими новой картины мира, и последующее управление им.

Собственно вооруженная борьба - только крайняя, предельно насильственная форма войны.

Цель мировой войны - не уничтожение противника, а силовое перераспределение ролевых функций государств.

Масштабы войны (война тотальная или ограниченная) и ее ожесточенность зависят исключительно от решительности политических целей сторон.

Война всегда заканчивается не миром, а победой одной из сторон, в то время как военный конфликт может быть урегулирован, то есть "снят", так как победа в нем необязательна.

В результате войны:

победители - будут единолично управлять всем миром (регионом), то есть всеми его связями, пользоваться всеми его ресурсами, и выстраивать по своему произволу нужную им мировую архитектуру, закрепляя на века свою победу (себя, в этом статусе и возможностях), созданием соответствующей системы международного права;

побежденные - будут управляться победителями, станут частью обеспечивающей подсистемы нового глобального управления и будут расплачиваться своими национальными интересами, ресурсами, территорией, историческим прошлым, культурой и будущим.

Состояние современной войны - это состояние перманентной, непрекращающейся, управляемой "смуты", навязываемой сильнейшими остальному миру и противной стороне.

Признаки войны - это постоянные и перманентные изменения состояния суверенитетов и потенциалов сторон, в ходе которых обнаруживается, что одна из них явно утрачивает национальный (государственный) суверенитет и теряет свой (совокупный) потенциал (сдает свои позиции), а другая - явно наращивает свой.

Исходя из таких подходов к определению "войны" и анализа всей совокупности оценок стратегической обстановки можно сделать вывод о том, что сегодня в мире идет перманентная война, все более принимающая вид войны за выживание цивилизаций, и, главным образом, Христианской белой Западной цивилизации за свое собственное выживание в войне против всех остальных.

Примером умелого использование "теории войны" как базовой стратегической методологии, а так же успешным примером ее применения для перевода страны в новое качество, и использования в национальных интересах нового качества "состояния войны" являются США. После терактов 11 сентября 2001 года, США официально объявили о том, что находятся в "состоянии войны" и успешно пользуются возможностями, предоставляемыми государству этим состоянием. Именно с этого года Америка находится в состоянии непрерывной войны. 3 февраля сего года Пентагон направил в Конгресс доклад с закрепленным федеральным законом названием "Четырехгодичный обзор национальной обороны", в котором отмечается, что: "Сегодня более 350 тыс. граждан США в униформе каждый день воюют или решают другие задачи в 130 странах мира".

Как известно, состояние войны подразумевает: точное стратегическое планирование; все виды мобилизационных (экономическое, ресурсное и др.) напряжений; жесткое государственное управление, то есть особый режим функционирования государственной власти, что подразумевает жесткую исполнительную вертикаль, особое правовое поле деятельности всех субъектов государства и общества, а так же персональную ответственность руководителей как государственных, так и общественных структур и граждан за их собственные действия; наличие внеэкономического принуждения и ограничение потребления и свобод, и так далее. Очевидно, что в условиях необъявленной войны или войны "вне вооруженной борьбы", как сейчас, эти аспекты также должны присутствовать в жизни страны, правда, в более скрытых формах.

В этом плане, важнейшим фактором стратегического значения, дающим США с каждым днем все большие преимущества, является неготовность наших национальных политических элит понять (и нежелание признать), что США ведут войну и против них, и что весь "остальной" мир (а Россия, практически всегда) есть для них только противник, а мы знаем, что "если противник не сдается, то его уничтожают".

Считаю своим долгом напомнить уважаемому читателю стратегическую аксиому, согласно которой - "При прочих равных условиях, государство ведущее войну всегда победит своего противника который войны не ведет".

Для того чтобы американоцентричный глобализм стал "вечным", а так же, в целях подготовки мировой "инфраструктуры" к захвату, к миру и к России целенаправленно применяются геополитические стратегии и (информационные, политические, экономические, культурологические и так далее) технологии, как новые операционные средства мировой войны.

Геополитические технологии6 , есть: системные средства глобального управления; совокупность согласованных прямых и не прямых действий различного масштаба, применяемых геополитическим агрессором к своему геополитическому противнику с целью его ликвидации в качестве соперника и равнопорядкового субъекта планетарных геополитических взаимодействий7 , вплоть до полной дезинтеграции его государственности.

Геополитические технологии применяются во всех сферах существования и функционирования противника как государства (цивилизации, суперэтноса, нации и так далее) в качестве новых (избирательных и "гуманных") операционных средств войны.

К этим технологиям относятся: стратегия "организованного хаоса"; технологии "террора", "свободы и прав человека", "перманентных реформ", "конкуренции", "формирования национального сознания", и некоторые другие.

Они применяются в интересах и с целями: достижения состояния постепенного, но нарастающего (вплоть до лавинообразного) разрушения самобытности и национальной самодостаточности объекта применения; изменения образа жизни, ментальности и ценностных ориентаций нации; утраты контроля над основными сферами, определяющими государственную (национальную) суверенность и способность принимать и реализовывать национально ориентированные (развивающие) решения; получения стратегических эффектов однозначно снижающих общенациональный (государственный) потенциал противника и его способность к сопротивлению; обеспечения безропотного восприятия противником своего нового низкого статуса, роли и выгодной агрессору модели послевоенного управления.

Таким образом, современная война может рассматриваться как война идеологий, агрессивно ведущаяся их исповедующими государствами, посредством геополитических технологий, обеспеченных необходимым информационным, экономическим и военным превосходством, с периодическим применением собственно военных (вооруженных) средств войны.

К современным войнам мы относим войны конца XX начала XXI века, перманентно ведущиеся за формирование той картины мира и той формы послевоенного управления им, которые обеспечивали бы приемлемую роль нации в мире: это войны между цивилизациями и государствами, относящимися к разным типам цивилизаций, и исповедующими или имеющими в существе своей национальной генетики, разные шкалы базовых ценностей.

В этом плане, все угрозы национальной безопасности России, так или иначе влияющие на ее национальное бытие, место и роль в мире, являются военными.

Таким образом, мы считаем, что только новое осмысление сути национальной стратегии как теории, практики и искусства управления государством, понимание нового существа понятия "война" и новых подходов к теории войн, способны дать новый импульс развитию национальной стратегической и военной мысли, и помогут правильно, и адекватно складывающейся сложной стратегической обстановке, прописать в Военной доктрине России необходимые алгоритмы ее военно-политической безопасности.

Из этого раздела надо сделать один главный вывод: не оценив современную стратегическую обстановку и не поняв существо современных тенденций развития мира; не разобравшись с целями и предназначением России и не сформулировав ответы на главные вопросы своего национального бытия; не поняв что такое современная война, кто нам "друг" и кто нам "враг", и "что нам делать"; и не изложив все это в своем основном национальном документе - Россия не сможет выжить, разумно развиваться и ковать свое светлое будущее.

Кроме того, стратегическая обстановка меняется сегодня почти ежедневно, и в этой "суете" только национальная идеология и, основанная на ней, Национальная стратегия России, и ее составная часть Военная доктрина, способны начертать сам Путь России, удержать нацию на избранном пути и привести ее к историческому успеху.

3. Почему России необходима новая военная доктрина

Логика жизни, здравый смысл и наш профессиональный опыт говорят о том, что каждый раз, когда изменения условий национального бытия радикальны и общая ситуация неясна, когда старые ориентиры и критерии негодны, а прежние решения скомпрометированы, другими словами, когда куда, как и с кем идти неизвестно, а идти необходимо - нация и государство обязаны "остановиться, оглядеться и определиться" и выработать новые решения, критерии и направления движения, то есть, говоря профессиональным военным языком - принять новый боевой порядок.

Именно для этого России и нужны ее Национальная стратегия безопасности и развития, и ее Военная доктрина.

Для этого необходимо понять, что сегодня Россия вступает в качественно новый этап своей истории, и, вместе с миром, претерпевает кардинальные изменения во внутренней и внешней сфере своего национального бытия.

Полномасштабная стратегическая оценка этого нового состояния страны не входит в замысел этой работы, поэтому мы, в самой тезисной форме, попытаемся выделить некие существенные изменения качества бытия России только в ее внутренней ситуации и в ее внешней сфере.

Изменение внутренней ситуации

Очевидно, что Россия, наконец, преодолела этап "переходного периода", а ведь именно ему и была посвящена все еще действующая Военная доктрина.

Россия, успешно "переварила" рыночную демократию и приступила к восстановлению своего места и роли в мире, основываясь на "свободе" как новой базе развития, а так же путем наращивания своей национальной мощи и неспешной, но настойчивой экспансии в мир своих национальных ценностей и цивилизационных начал.

Сегодня народы России хотят не "выживать", а "жить достойной жизнью", а это, как известно, "совсем другое дело", но разумно развиваться и строить свою достойную жизнь народы России, как и любого другого государства, могут только в состоянии безопасности, а именно этот стратегический продукт и вырабатывает военная организация государства.

Но военная организация государства и национальная оборона страны, которая обнимает собою практически все сферы национального бытия, являются настолько масштабными факторами национального бытия и даже его вполне самостоятельными сущностями, что без упорядочения их существования и функционирования невозможно не только создать эту желанную достойную жизнь населения страны, но и достичь самой национальной безопасности.

Это значит, только то, что - совместить эти трудно совмещаемые, но равно необходимые стране вещи и состояния, сделать развитие национальной обороны страны разумно необходимым, а ее национальную безопасность безусловно достаточной, сохраняя при этом как возможности к развитию страны, так и возможности к немедленному маневру и наращиванию военных усилий, а так же обеспечить позитивное влияние военной силы на состояние внутренней и внешних сфер национального бытия - можно только при наличии тщательно разработанной Национальной стратегии и Военной доктрины России.

Изменение внешней ситуации

Мир стремительно меняется.

США - по-прежнему "погрязли" в биполярности, которая сегодня имеет следующий вид: США (плюс их сателлиты) - главный полюс силы; и "остальной мир", в котором проецируются все их "стратегические враги", и упорствуют "в грехе гордыни".

Растет потребность государств в национальной обороне, так как основное количество государств Евразии: находятся вне НАТО; не могут рассчитывать на его защиту; не хотят защиты НАТО: считают НАТО неспособной к защите структурой; считают НАТО "потенциальным противником". В то же время, как постепенно утрачивается смысл самого НАТО и всех входящий в состав Альянса национальных вооруженных сил европейских государств.

Формирование новой архитектуры мира идет сегодня не только в геоэкономике и информационной сфере, но и главным образом (явно, но правда пока еще не открыто) - в сфере глобальной безопасности.

Сегодня это ощущается нами в практически перманентном изменении глобального стратегического пейзажа. В мире идут мощные глубинные процессы, способные привести не только к радикальному изменению существующего пейзажа, но создать просто новый и абсолютно "иной" его вид.

Очевидно, что эта "инаковость" будет связана с переходом Евразии к своей континентальной экономической, информационной и силовой самодостаточности, и превращением континента в собственный "двигатель прогресса", которому все существующие американские и атлантические технологические и идеологические придатки "уже не обязательны". Сегодня, как говорят продвинутые политологи, это - "мэйн стрим".

В сфере военно-политической безопасности мира идут собственные сложные процессы.

С одной стороны:

• ООН - пытается нащупать некую новую идею своей собственной дееспособности, но пока ее не находит;
• Старое НАТО - пытается найти свое новое предназначение и смысл, и уже (правда очень медленно) приходит к осознанию бесперспективности "нового" импульса развития Альянса в безудержном "расширении на Восток", но, являясь "надежным инструментом" национальной безопасности США, все еще "подбряцивает" в сторону России, в том числе Польшей, Украиной и Грузией;
• США - не хотят выбираться из стратегического тупика "глобального силового лидерства", ухудшая и без того свое, мягко говоря, не однозначно "передовое", место и роль в мире.

С другой стороны:

• Шанхайская Организация Сотрудничества (ШОС) - объединяет Евразию, а в ней, уже более половины человечества, на основах прагматического и взаимовыгодного участия, не обуславливаемого никакими идеологическими рамками и принадлежностью к очередному "Священному союзу"; является единственной структурой мирового уровня, в которой не присутствуют США и все другие последователи "атлантической хартии";
• ОДКБ - приобретает новый смысл в качестве пока еще единственной организации по безопасности евразийского масштаба, скрепляющей основную часть "уже наевшейся демократии" постсоветского пространства;

Представляется очевидным, что именно эти организации и их образующие государства, станут основой новой мировой архитектуры, которая:

• сделает "атлантизм" своего рода "технологическим придатком" Евразии;
• дезавуирует или заменит НАТО, или, что хуже, сделает конфронтацию с Альянсом константой нового мира (правда, мы это уже проходили). В этом случае, НАТО может лишиться своих новых и значительной части своих старых членов;
• вслед за созданием своего собственного евразийского рынка, финансовой и правовой системы - создаст свою собственную и самодостаточную систему военно-политической безопасности, носящую первоначально евразийский континентальный характер, и которая, в последующем займет лидирующие позиции в мире и ООН.

Важнейшим фактором современного развития мира является тот факт, что ни США, ни НАТО, ни что другое в мире уже не может влиять на начавшийся по инициативе России процесс евразийской интеграции.

Мы убеждены, что такое радикальное изменение внешней геостратегической ситуации требует формирования новых целей и задач России во внешней сфере, а так же принципиально нового решения вопросов силового обеспечения ее внешнего суверенитета, геополитических и геоэкономических устремлений.

А это есть абсолютно доктринальные вопросы, которые и должны быть отражены в новой Военной доктрине России.

4. О структуре и содержании новой Военной доктрины России

Так сложилось, что мне довелось участвовать в разработке практически всех действующих до сих пор основополагающих документов в области национальной безопасности России и ее военной сферы. Поэтому мне, ясны как несомненные достоинства, так и, так сказать, "родовые пороки" этих важнейших документов.

Именно поэтому мне представляется так важным дать читателю свое представление о том, что должно быть в новой Военной доктрине и чего там быть не должно.

Чего в новой военной доктрине России не должно быть

Аксиома: военная доктрина великой державы не может быть политкорректной, она должна отражать правду жизни и прямо говорить о наших национальных интересах и способах которыми мы будем их достигать. Все что действительно "необязательно говорить открыто", должно содержаться в специальных приложениях, имеющих соответствующий гриф секретности.

Другими словами, в новой Военной доктрине не должно быть политкорректности, то есть двойных стандартов и откровенного хамства.

Военная доктрина России не должна носить "ответный характер" на аналогичные документы США и НАТО. Мы должны жить своим умом и решать задачи собственной безопасности и применительно к нашим условиям, но их подходы и опыт мы использовать обязаны. Например, интересным представляется тот факт, что в США, в плане градации проблемы национальной, военно-политической и собственно военной безопасности: Стратегию национальной безопасности США - утверждает Президент США; Национальную оборонную стратегию - Министр обороны США; Национальную военную стратегию - подготавливает председатель Комитета начальников штабов вооруженных сил, но основную часть работы, кроме соответствующих ведомств, производят аппараты Совета национальной безопасности и Государственного департамента США, и, по их заказу, независимые и корпоративные научно-экспертные структуры страны, которые ведут эту работу в режиме постоянной (и плановой научной) деятельности, и которым за эту работу платятся огромные деньги. К сожалению, в России, эта огромная и важнейшая для судьбы нации работа, по-прежнему является бесплатной, безответственной и факультативной.

Военная доктрина России не должна иметь явно выраженной "антитеррористической" направленности, так как борьба с терроризмом является важной задачей государства, но, тем не менее задачей не стратегического характера, и, безусловно не главной задачей Вооруженных Сил.

Военная доктрина России не должна содержать тех тем и аспектов теории и практики военного дела, которые уместны в документах определяющих профессиональное существо вооруженной борьбы. Так например, на наш взгляд, описание характера войн и военных конфликтов; развернутое определение "подготовительного периода", существа "воздушно-наземной операции"; основ применения Вооруженных Сил и других войск и так далее, имеющее специальный характер теории военного искусства, и которые более уместны в Наставлении по подготовке и проведению операций, или в приложениях к Доктрине, а не в ее основном тексте.

Мы считаем, что все собственно военные части документа можно свести в одну (не первую) главу, назвав ее, к примеру, "Военные основы" с тем, что бы дать возможность развернуть другие, например, проблематике внутренних констант Армии и военно-гражданских отношений в стране должна быть посвящена отдельная часть доктрины.

Необходимо отойти от некогда принятой трехчастной структуры документа.

Существующая и предыдущая редакции Доктрины структурно состоят из трех частей (военно-политические, военно-стратегические и военно-технические основы доктрины), то есть они построены так, как это было определено еще советской военной мыслью. Такой жесткий формат практически не позволяет раскрывать необходимые доктринальные вопросы, тем более создавать для этого в документе свои особые главы и разделы.

Мы убеждены, что в этом документе должно быть столько частей, глав, разделов и приложений, сколько необходимо для того, чтобы Доктрина стала фундаментальной рабочей основой деятельности государства.

Что должно быть в новой Военной доктрине России

Мы остановимся только на тех аспектах Доктрины, которых в ней никогда не было, но их наличие в ней представляется нам обязательным.

1. На наш взгляд, Военная доктрина России должна сейчас иметь точный адресат и свою Главную задачу (сверхзадачу), которая должна быть сформулирована и заявлена уже в ее названии, например, как "Военная доктрина обеспечения статуса России как великой державы", или "Доктрина восстановления военного потенциала государства", или "Доктрина новой военно-политической глобальной и национальной безопасности", или "Доктрина обеспечения безопасности развития России в XXI веке", или как ни будь еще, но в любом варианте, она должна иметь цели, определяющие ее стратегическую направленность. Если что-то подобное не будет прописано, то эта доктрина будет "провинциальной" и "никакой".

2. В Доктрине должен быть честный анализ способности военной организации государства и, в первую очередь, Вооруженных Сил России по решению плановых и возникающих задач, а так же сформулирован их перечень во внутренней и внешней сфере бытия страны.

3. В Доктрине должна быть стратегия, то есть основа для формирования задач для Армии, для других структур военной организации государства, для российской дипломатии, национальной экономики, СМИ и так далее, так как любой другой подход к разработке Военной доктрины России, делает любые действия государства в этих сферах - безосновательными.

4. В доктрине должны рассматриваться вопросы места и роли Вооруженных Сил и военной организации России в государстве, обществе и системе глобальных взаимодействий. Такой подход автоматически подключит к рассмотрению такие главные доктринальные вопросы как: роль военной силы в XXI веке; перспективы отношений России с НАТО и ОБСЕ, с Западной и Восточной Европой, Америкой, Китаем, Индией, Арабским миром и соседями; взаимодействие России с ООН, ШОС и ОДКБ; проблемы военного присутствия и "силового сопровождения" российских геоэкономических устремлений; и так далее, а так же проблемы военно-гражданских отношений в ней самой.

5. Доктрина должна содержать перечень "противников", так как доктринальное сведение этой категории к категориям "рисков", "угроз" и "вызовов" и "опасностей", а значит и невозможность "военной победы" уже привело к концептуальному тупику обессмысливающему военную деятельность.

6. Доктрина должна содержать эталоны цели военных усилий - победы, так как представляется совершенно очевидным, что "если уж и воевать, так до победы и война без победы не нужна". Важность рассмотрения этой проблемы заключается в том, что без определенности в этом вопросе, нельзя сформулировать ответ на абсолютно доктринальный вопрос: "Чего мы хотим от нашей Армии, как от боевой силы, если и когда она будет применена?".

7. Доктрина должна содержать отдельный раздел или даже специальную часть посвященную механизмам перехода от мирного к военному времени и мобилизационным компонентам государства.

Мы утверждаем, что отдельными и важнейшими направлениями военного строительства, "готовности России к серьезной войне" и самостоятельными разделами новой Военной доктрины России, должны стать внутренние константы Армии, то есть факторы, определяющие ее генетику и существо как профессиональной специальной военной (боевой) государственной корпорации, обеспечивающие ее высокое качество и общую боеспособность.

К этим факторам мы относим такие проблемы, как:

• Состояние и качество национальной военной мысли;
• Наличие, состояние и эффективность государственной идеологии воинской службы;
• Наличие, состояние и эффективность корпоративной профессиональной этики Армии;
• Состояние и качество офицерского корпуса России, особенно высшего командного состава Армии;
• Состояние и качество младшего командного состава;
• Состояние и качество профессионального военного образования;
• Состояние и качество военно-гражданских отношений в стране;
• Состояние и качество гражданского контроля над силовой сферой государства.

8. Кроме того, мы считаем, что в новой Военной доктрине России должны найти свое место все основные программные положения по вопросам модернизации Армии и национальной обороны страны.

В систему этих проблем должны быть включены и следующие темы.

• Содержание государственного военного строительства в России. Общие положения и основные подходы.
• Философия предназначения Армии и ее определение в качестве гаранта незыблемости конституционного строя России, ее внутреннего и внешнего суверенитетов.
• Базовые функции, задачи, модель и формула Армии.
• Общая модель силовой сферы государства.
• Общая структура и вопросы общего руководства Вооруженными силами РФ.
• Состояние и качество системы управления Армией и страной в мирное и военное время, алгоритмы и механизмы перехода страны к состоянию военного времени.
• Вопросы профессионализма, комплектования, боевой и мобилизационной готовности Армии.
• Государственная кадровая политика в отношении силовой сферы государства, гарантированно исключающая возможность негативного кадрового отбора.
• Вооруженные силы и экономика России, ресурсы войны.
• Управление процессом государственного военного строительства и модернизации ВС РФ.
• Информационное обеспечение успешности усилий государства в сфере национальной обороны, и так далее.

К сожалению, приходится констатировать, что все эти важнейшие направления национальной безопасности России и факторы качества Армии, и даже отдельные сферы деятельности и приложения государственных усилий (даже с учетом обозначившегося движения в правильном направлении) находятся сегодня в неудовлетворительном состоянии.

Но только решение этих проблем позволит создать Армию России достойную ее величия, предназначения и задач.

9. Изучение предназначения армии и практики ее функционирования, а так же мой большой личный служебный опыт, позволяют сделать вывод о том, что - Армия, несмотря на то, что является специальной (боевой) государственной профессиональной корпорацией, является еще и многоцелевым национальным институтом.

Это значит, что она ответственна не только за производство своего главного национального стратегического продукта - "безопасность", но и за социальную, моральную, культурную и другие гуманитарные сферы своей корпорации, а так же - за свои культурологические и интегративные функции в национальном масштабе.

Таким образом, современная Российская Армия становится ответственной так же и за стратегические моральные эффекты национального бытия.

Видимо эти новые функции и задачи Армии должны ложиться в основу выработки стратегии ее государственного функционирования. Все это требует совершенно новых подходов и требований к ее строительству, национальной военной мысли, качеству профессионального функционирования, а значит и резкого улучшения качества ее офицерского корпуса.

10. Анализ опыта современных войн позволяет сформулировать ряд новых требований к войскам в их специфической профессиональной (боевой) сфере.

К таким требованием, кроме уже известных и обсуждаемых в военной печати, мы относим:

• необходимость децентрализации действий войск и их способность самостоятельно решать широкий круг боевых задач;
• боевая самодостаточность войск как их мобильность, достаточная боевая устойчивость и способность к автономным и инициативным действиям в рамках общего замысла операции (войны), и так далее.

Притом, что большие войсковые организмы оперативно-тактического и тактического звеньев, должны иметь структурные возможности к немедленной и гибкой реакции на изменения боевой обстановки, и к адаптации своих возможностей в целях безусловного выполнения поставленных задач. Это значит, что их общая организация должна иметь матричную структуру, как набор отдельных и в целом самодостаточных войсковых организмов меньшего уровня.

Все это требует нового подхода как к структуре, техническому оснащению, боевому и специальному обеспечению, и боевым возможностям войск, так и к личным качествам личного состава, уровню их человеческих и профессиональных качеств.

Мы убеждены, что все эти новые аспекты функционирования Армии должны быть отражены в тексте новой Военной доктрины России.

11. Новая Военная доктрина должна устранить серьезную правовую неточность в статусе Президента России. Дело в том, что согласно действующего законодательства "деятельность по обеспечению военной безопасности Российской Федерации возглавляет Президент Российской Федерации - Верховный Главнокомандующий Вооруженными Силами Российской Федерации".

Коллизии этой, повторяемой из документа в документ, формулы заключаются в том, что Вооруженные Силы РФ, это только собственно силы Министерства обороны, то есть силы трех Видов Вооруженных Сил. А это значит, что Президент формально не "главнокомандует" силами МВД, ФСБ, ФПС и всеми другими силовыми структурами ни в мирное, ни в военное время. Это значит, что, к примеру, Министр внутренних дел должен подчиняться В. Путину как Президенту, но может "игнорировать" его как Верховного Главнокомандующего, что конечно - полный бред. Здесь выход очень прост, надо в этой формуле оставить только "Президент - Верховный Главнокомандующий", или найти другую.

12. Новая Военная доктрина России должна содержать фундаментальную программу модернизации ее Вооруженных Сил, определить приоритеты и алгоритмы их развития во всех аспектах существования и функционирования, а так же определить перечень приоритетных программ развития военной организации страны и вывести их на уровень национальных проектов.

Результатом труда нации по реализации этой программы должны стать:

• гарантированное обеспечение внутреннего и внешнего суверенитета России, а так же незыблемость ее конституционного строя;
• способность государства к адекватным ответам на угрозы национальной безопасности, на традиционные, нетрадиционные и асимметричные угрозы XXI века;
• создание структуры и потенциала национальной обороны, а так же структуры и потенциала Вооруженных Сил России, обеспечивающих их реальную стратегическую мобильность и гибкость, и возможность их переориентации на эффективное противодействие возникающим угрозам в предельно сжатые сроки.

13. Новая Военная доктрина России должна закрепить периодичность отчетов Правительства РФ, Министра обороны, Генерального штаба и Президента Верховного Главнокомандующего России и, одновременно, Председателя ее Совета Безопасности, о состоянии дел в сфере национальной обороны страны, с исчерпывающим анализом стратегии национальной обороны, структуры Вооруженных Сил и других войск, планов их модернизации, бюджетных планов и других компонентов программы военного строительства, а так же общей политики России, с целью формулирования национальной военной стратегии и уточнения программы развития Вооруженных Сил, и всей сферы национальной обороны страны на последующий период.

14. Военная доктрина России должна постоянно, согласно складывающейся обстановке, уточняться, и возможно, одновременно с докладами о ее реализации высших должностных лиц государства.

Считаю необходимым отметить, что все эти вышеперечисленные аспекты и проблемы до сих пор официальных ответов не имеют, а большинство из них практически не разработаны даже в теории. Они не отражены в других концептуальных документах национального масштаба, а значит ими невозможно пользоваться ни при принятии стратегических решений, ни в практике национального и военного строительства, ни в процессе и системе высшего государственного и профессионального военного образования. Отдельные инициативы и программы разных государственных ведомств с похожими словосочетаниями ничего не меняют по существу, так как само их существо никто и не разрабатывал, и, более того, их никто не поставил в качестве проблем для разработки национальной наукой и военной мыслью.

Мы убеждены, что если эти аспекты и проблемы не найдут своего отражения в новой Военной доктрине России и в документах получаемых в ходе работы над ней, то наше военное ведомство не обратится к ним в обозримое время никогда, а значит Россия не получит достойную ее величия Армию, а мы, столь необходимую нам для жизни и развития, национальную безопасность.

Заключение

В заключении необходимо отметить, что сейчас самым радикальным образом изменились внутренняя и внешняя сферы бытия России как государства, суперэтноса и особой цивилизации, радикально изменились подходы к современной войне, ее теория, практика ведения и основы подготовки страны к войне.

Именно поэтому, мы считаем важным представить ряд аксиоматических утверждений.

1. Потребность государства в разработке и наличии своей новой Национальной стратегии и Военной доктрины выявляется при смене царствующей парадигмы (то есть базовой схемы) бытия и развития, связанной с достижением государством нового (другого) качественного состояния своего национального бытия;

2. Национальная стратегия и Военная доктрина государства являются концептуальными и идеологическими основами развития нации и ее военной организации, они должны определять фундаментальные цели, основные задачи и базовые алгоритмы национального развития на ближайшую историческую перспективу, например, до 2050 года. Без разработки и официального провозглашения национальной стратегии и военной доктрины государства любые действия его руководства являются безосновательными.

3. Проблемы национальной безопасности России, это есть проблемы ее выживания, развития, исторической успешности и вечности в качестве великой державы, суперэтноса и особой цивилизации, и они, по определению, не могут решаться рыночными методами.

Для того чтобы выполнить свое предназначение и достичь своих стратегических целей Россия должна иметь качественное государственной управление и развиваться планомерно, то есть в плановом порядке, и жестком контроле исполнения выработанных критериев развития, иначе все будет "как всегда".

4. Военная доктрина России должна готовить ее Армию, население и экономику к победе в войне, и исходя из самых сложных и неблагоприятных условий стратегической обстановки.

5. Военная доктрина России является составной частью ее Национальной стратегии, она прописывает, декларирует и определяет:

• официальную точку зрения государства на существо базовых проблем войны и мира;
• дает стратегическую оценку обстановки в военно-политической сфере в глобальном и региональном масштабах;
• выявляет существо угроз, вызовов, опасностей военно-политической безопасности развития страны;
• определяет позицию России относительно существующих военно-политических реалий современного мира;
• определяет прямых и потенциальных противников, а так же союзников России в сфере ее военно-политической безопасности;
• определяет существо ответов государства на существующие и потенциальные угрозы, вызовы и опасности ее военно-политической безопасности;
• определяет роль и место военной силы в мире, а Армии в государстве и обществе;
• формирует концептуальные основы и определяет базовые направления военного строительства государства;
• определяет существо функций и собственно военных задач решаемых военной организацией государства в мирное и военное время, и, конкретно, каждой государственной структурой силовой сферы государства;
• определяет структуру военной организации Союзного государства России и Беларуси, уточняет функции и задачи ОДКБ и ШОС, и перспективы их развития;
• определяет основы миротворчества и военного присутствия России за рубежом;
• определяет общие подходы к задачам, структуре, организации, функционированию и модернизации всей системы национальной обороны страны;
• определяет общие подходы, алгоритмы развития и все базовые задачи Вооруженных Сил РФ по гарантированному обеспечению внутреннего и внешнего суверенитета России, в том числе задачи стратегических региональных Командований;
• определяет стратегии видов и родов Вооруженных Сил РФ (ядерной, сдерживания, воздушной, морской, противоракетной, военно-космической, разведывательной, специальных операций, информационной и психологической войн, миротворческих операций);
• определяет общий порядок применения военной силы во внутренней и внешней сфере;
• определяет существо понятие "агрессия" и его конкретный смысл применительно к современным условиям бытия России;
• определяет случаи, условия и порядок автоматического применения Вооруженных Сил Росси и средств вооруженной борьбы, в том числе варианты и порядок применения средств массового поражения;
• определяет основы управления страной в мирное и военное время, в том числе и порядок взаимодействия всех структур силовой сферы государства;
• определяет зоны ответственности Министерства обороны, Генерального Штаба, Правительства и Совета безопасности России за состояние обороны страны;
• определяет существо государственной идеологии воинской службы;
• определяет общий порядок несения военной службы в государстве и систему прохождения службы офицерским составом ВС РФ, в том числе, определяет перечень государственных структур служба в которых является воинской;
• определяет существо государственных социальных гарантий, обеспечивающих престижность действительной военной службы, службы в запасе и высокий социальный статус ветерана военной службы;
• определяет существо и общую структуру гражданского контроля над силовой сферой государства;
• прописывает общие алгоритмы подготовки страны к войне;
• определяет существо функциональных обязанностей структур ветвей власти, государственных структур и министерств правительства России, осуществляемых в интересах обороны страны;
• определяет основные направления информационной политики государства в отношении военной организации государства, ее функций, задач и направлений развития;
• определяет основные направления развития систем вооружений и оборонно-промышленного комплекса страны, определяет основы военно-технического сотрудничества, а так же порядок перехода к комплектованию Вооруженных Сил системами вооруженной борьбы новых поколений, и так далее.

6. Разработка Военной доктрины есть личное дело и прямая обязанность Президента России. Она должна разрабатываться Советом Безопасности РФ под его личным руководством, с широким привлечением структур Министерства обороны (но ни в коем случае не им самим), необходимого научного и экспертного обеспечения. Она может иметь открытую часть, необходимый набор документов служебного пользования и документов конфиденциального характера.

7. Военная доктрина России может вводиться в действие Указом Президента России, а ее декларативная открытая часть подлежит обязательному обсуждению в структурах государственного управления и национального экспертного сообщества.

8. Военная доктрина России, после ее утверждения и принятия является основой разработки (переработки) всех государственных документов и планов стратегического уровня всех структур государственной власти, во всех сферах своего применения, всего спектра и масштаба своей компетенции. Таким образом, военная доктрина становится одной из сущностных основ текущей политики государства, важнейшим фактором стратегического планирования и ежегодного бюджетного процесса.

9. Военная доктрина определяет зоны ответственности Президента, Совета Безопасности и Правительства России, а так же Министерства обороны, Генерального Штаба ВС РФ, МИДа, и всех государственных структур силового блока, за состояние обороны страны, и их прямые обязанности по обеспечению военно-политической и военно-технической безопасности России.

10. Для Министерства Обороны РФ, МИДа и других ведомств, непосредственно относящихся к сфере национальной обороны, Военная доктрина России является: основой планов их применения, строительства, развития и модернизации; основой задач теории и практики их профессиональной деятельности и профессионального образования; основой оперативной подготовки штабов и боевой подготовки войск; основой развития научного и военно-технического обеспечения военно-политической безопасности страны; а так же планирования и реализации внешней политики России.

11. Для Правительства, сфер и министерств, относящихся к сфере национальной обороны прямо (например, министерство экономики, финансов, энергетики, транспорта, связи и коммуникаций, и так далее), Военная доктрина должна стать основой национального стратегического планирования, целевого проектирования и ежедневной ответственной работы.

12. Для сфер и министерств, относящихся к сфере национальной обороны косвенно (например, министерства образования, социальной защиты, здравоохранения, культуры, СМИ и так далее), Военная доктрина государства должна стать основой определения масштабов и уровней государственного заказа на подготовку соответствующих специалистов и инфраструктуры, разработку соответствующих образовательных и профессиональных стандартов, а так же культурных и информационных программ.

13. Для структур и органов представительной власти, Военная доктрина России должна стать основой законодательного процесса во всех областях ее применения, с задачей опережающего формирования необходимого правового поля реализации Доктрины.

14. Исполнение Военной доктрины контролируется Президентом, Советом Безопасности и Правительством России, что отражается в их каждом ежегодном докладе о состоянии дел в стране и в Послании Президента России Парламенту страны.

15. Ответственность за ход реализации Военной доктрины лежит непосредственно на Президенте России, Правительстве РФ и персонально на министрах, исполняющих Доктрину в рамках своей компетенции.

16. Работа над Военной доктриной России не должна завершиться исключительно созданием ее текста. Безусловно, документ должен включать необходимое число приложений, но самое главное, чтобы его разработка сопровождалась созданием проектов новых законов, формированием поправок в старые законы, новыми расчетами экономического обеспечения, разработкой новых Положений, например, о прохождении службы офицерским составом, о контракте на воинскую службу, о социальном обеспечении военнослужащих и так далее.

17. Новая Военная доктрина это, безусловно, корректный повод к обращению и разработке новых комплектов всех руководящих документов по строительству и функционированию военной организации страны, особенно ее Вооруженных Сил и других войск, для введения в политический обиход новых подходов и понятий, и формирования новой теоретической базы военно-политической безопасности России.

18. Еще раз подчеркнем, Военная доктрина России не должна разрабатываться кулуарно и самим Министерством обороны. Ее разработкой должна заниматься полномочная структура, возглавляемая Президентом России, состоящая и работающая под эгидой Совета Безопасности, может быть в качестве его специальной межведомственной комиссии.

С точки зрения методологии разработки новой Военной доктрины, важно, что бы Министерство обороны, Генеральный штаб, Правительство России и все другие структуры привлекаемые к ее разработке, не писали "сочинение на свободную тему", а излагали свои идеи отвечая на конкретные поставленные вопросы. Поэтому, необходимо сначала разработать и утвердить общую концепцию, структуру и общий формат документа.

19. Для качественной разработки всей шкалы проблем затрагиваемых в Военной доктрине, Совет Безопасности РФ должен обладать всеми правами на постановку проблем и получение необходимых ответов от всех необходимых ему для работы структур любой подчиненности и предназначения, а также серьезными собственными средствами для размещения заказов на научную экспертную работу по проблематике Доктрины в государственных и негосударственных учреждениях страны, чего в настоящее время нет.

20. Военная доктрина должна быть документом "ответственным", то есть, определять сферы полномочий органов и структур государственной власти, и содержать требования к личной ответственности высших должностных лиц государства за качество и последствия принимаемых решений.

21. Военная доктрина России, это не собственно военный документ, это документ политический и общенациональный, предназначенный, главным образом не только "во вне" и для системы национальной обороны государства, но и для российского общества.

22. Несмотря на всю важность Военной доктрины России как основного документа определяющего дееспособность всей силовой сферы государства, Доктрина не может быть абсолютно автономным "произведением национального стратегического искусства" и разрабатываться в отрыве, и предупреждая собой разработку Национальной стратегии безопасности и развития России, она должна стать ее важнейшей составной частью.

***

Эта статья выходит в свет тогда, когда проблема разработки новой Военной доктрины России только сформулирована, и работа над ней практически еще в самом начале.

Мы должны сделать так, чтобы новая Военная доктрина России стала доктриной великой державы, осознающей свое Предназначение и Путь, самостоятельно определяющей базовые направления развития мира и уверенно идущей к своему величию, историческому успеху и вечности.

Мы хотим, чтобы российский политический класс знал максимально много о профессиональной оценке и существе современной военной доктрины государства, и мог самостоятельно оценивать предлагаемый ему продукт.

Мы не должны допустить, чтобы опять "гора родила мышь".

1(назад) См. Владимиров А. И. Тезисы к стратегии России. - М.: "Издательств ЮКЭА". 2004, С. 152-167

2(назад) Свечин А. А. Стратегия в трудах военных классиков. / Редакционный совет серии /. - М.: Издательский дом "Финансовый контроль", 2003. (Антология отечественной военно-политической мысли), С.18

3(назад)См. Толковые словари Вл. Даля и С. Ожегова, в Советских Военной и Большой энциклопедиях.

4(назад)Советский энциклопедический словарь /Гл. ред. А.М. Прохоров. 2-е изд. - М.: Сов. энциклопедия, 1983. С.234

5(назад)Владимиров А. И. О войне и философии войны., "Тезисы к стратегии России", М.: "Издательство ЮКЭА". 2004, С.205-214

6(назад)Владимиров А. И., "Россия в условиях четвертой мировой войны. Технологии войны мирного времени", "Плацдарм" № 1(6), - М.: ИИД "Плацдарм, 2003

7(назад)Иллюстрацией правоты тезиса может служить Доктрина национальной безопасности США 1992 г. В которой утверждалось: "… нашей стратегией должно быть предотвращение возникновение любого потенциального будущего глобального соперника". "Нью-Йорк таймс", 8 марта 1992г. Этот базовый тезис проводится во всех стратегический документах последнего времени и прямо воплощается в реальной политической практике руководства США.