РАЗНЫЕ РАЗНИЦЫ

     Изобретателем современного социалистического строя обычно считают Ленина. Это не совсем верно: властители дум старой русской интеллигенции изобрели все это во второй половине прошлого столетия. Но Ленин украл их патенты: на единую партию и единого вождя (изобретение Лаврова), на режим террора (изобретение Михайловского), на колхозы (изобретение Чернышевского). Но Ленин умер в период отступления при “новой экономической политике” и деталей дальнейшего социалистического строительства он разработать не успел. Все дальнейшее принадлежит Троцкому: трудовые армии (в Германии “Арбайтсдинст”), поголовная милитаризация страны (в России — Осоавиахим, в Германии r.i.s.b.), борьба против интеллигенции, организация женщин и детей, профессиональных союзов и прочего в этом роде. Если бы в мире существовала хоть какая-нибудь справедливость, то в кабинете каждого немецкого партайгеноссе. рядом с портретом Адольфа Гитлера должен был бы красоваться портрет Льва (или Лейбы) Троцкого. В таком случае национал-социализм должен был бы оказаться, так сказать, “хальбюде” — полуевреем. Или, по крайней мере, в его духовных жилах оказалось бы, по меньшей мере четверть еврейской крови. Другая четверть оказалась бы славянской. Я, конечно, не собираюсь претендовать на точный процент национальных слагаемых в гигантском нагромождении современного социализма. Здесь поистине, “несть ни эллина, ни иудея” — как в современной электрической лампочке. Но здесь нет и справедливости: портрет одного из основных конструкторов социалистической машины — товарища Троцкого — точно так же невозможен в СССР, как он был невозможен в Третьем Рейхе.
     Сам Сталин не выдумал решительно ничего нового, — своих мыслей у него не было никогда. Их не было никогда и у Гитлера. “Мейн Кампф”, при всей его трагической роли в истории Европы, — одна из самых бездарных книг нашего столетия. Никакими талантами не блещут и произведения Сталина. Если когда бы то ни было в политике существовало убийство с целью грабежа, то именно этим и прославился Сталин: он ликвидировал Троцкого и выпотрошил все его идейные карманы — до Днепростроя включительно. ^*
     Потом Гитлер пытался совершить ограбление с целью убийства: спереть сталинскую социалистическую систему и с ее помощью зарезать Сталина. Знал или не знал Гитлер, что вся техника его антимарксистского и антисемитского режима целиком скопирована с марксиста Ленина и с еврея Троцкого? Был ли этот плагиат сознательным и обдуманным? Или одинаковые цели, чисто механически, вызвали одинаковость методов? Русские революционеры оченьтщательно изучали и подвиги, и ошибки своих великих французских предшественников.
     Изучал ли Гитлер стратегию и тактику Ленина - Сталина - Троцкого? К моменту прихода к власти Гитлера — советская система имела уже целых шестнадцать лет практического и кровавого опыта, советское ВЧК-ОГПУ работало уже целых шестнадцать лет! Создано ли Гестапо на основании уже проверенных методов ВЧК или творческий путь национал-социалистической тайной полиции был проделан независимо и самостоятельно? На этот вопрос у меня ответа нет. В германской социалистической литературе нет, — насколько я знаю, — никаких ссылок на предшествующий живой опыт русского социализма. Но ведь Освальд Шпенглер, списывая с Достоевского и с русских славянофилов, которых он не мог не знать, тоже ни одним словом не обмолвился о своих предшественниках. Литературный плагиат, если он не слишком груб — почти недоказуем. Как можно доказать его в политике?
     Остается бесспорным: обе партии называли себя социалистическими и рабочими — и каждая из них отрицала право другой на это наименование. Обе партии выросли из одного и того же материнского ложа — и каждая из них обзывала другую подкидышем. Обе партии построили совершенно одинаковую систему управления — и каждая из них обзывала другую насильнической и кровавой. Остальные социалистические партии Европы до настоящей власти еще не доползли и они еще где-то по дороге. Их великое будущее еще пребывает в состоянии зародыша. Зародыш этот. вероятно, еще даст свои побеги, распустится пышным цветом виселиц и прочего. Других путей нет и у других социалистических партий. Уже и сейчас иудины лобзания медового месяца мировых социалистических съездов начинают терять в своей страстности. Уже и сейчас отношения между социалистическими партиями Блюма п Торреза во Франции, Пика и Шумахера — в Германии, с изумительной степенью точности повторяют отношения между меньшевиками и большевиками в царской России. Ножи еще спрятаны, ибо власти еще нет. Настоящая же социалистическая власть приходит не с парламентским большинством, не с национализацией кинопромышленности и даже не с захватом банков: она приходит с ликвидацией буржуазной (демократической, капиталистической, плутократической и вообще реакционной) полиции. Пока существует эта полиция — есть свобода слова и свобода сквернословия. Но нет свободы для ножа.
     У Пика н у Торреза нож будет подлиннее. Но может быть и Блюм с Шумахером как-то изловчатся пырнуть своих противников первыми? Это сомнительно. Демократия на своей любвеобильной груди откармливает уродцев, которые говорят даже и не стесняясь: “а я, вот, подрасту — и зарежу тебя!” Действительно постарается подрасти и постарается зарезать. Формы резни будут, вероятно, носить чисто национальный характер: расстрел в России, топор в Германии, гильотина во Франции и касторка в Италии. Разными путями пролетарии всех стран идут в единственное место их окончательного объединения — на тот свет. непредусмотренный даже и Карлом Марксом.
     Так, но разному пошли и пути двух величайших социалистических победителей в Европе — коммунистов и нацистов. Так, всякая река рождается из дождя и, в конечном счете, впадает в океан. Всякий социализм рождается из ненависти и впадает в могилу. Но, по дороге он проходит разные места и делает разные излучины.
     В случае с Россией и Германией иронические замашки истории кое-где приняли характер форменного издевательства. Русский социализм вырос из традиционного космополитизма русской интеллигенции и из традиции Империи, включающей в себя полтораста, разных народностей. В сущности, космополитическим был и старый режим: царскими министрами были и поляки, и армяне, и немцы, и татары. Германский национал-социализм вырос из шовинистической традиции Пруссии, из национальной замкнутости прусского королевства, из того национального бахвальства, которое, может быть, является только отражением некоего комплекса неполноценности Во всяком случае, в Германии Вильгельма 1-го и II-го никак нельзя преdcтавить себе чеха премьер-министра или поляка министра иностранных дел. В России это было в порядке вещей.
     Отсюда — русский социализм поднял знамя “трудящихся всех стран”, а верхушка коммунистической партии ленинского призыва предcтавляла собою истинное вавилонское столпотворение: были и русские, и евреи, и поляки, и татары, и грузины и Бог знает, кто еще. Верхушка гитлеровской партии состояла только из немцев. Правда, немцы были тоже какие-то сомнительные, не совсем Райхсдейче, а сам Гитлер германцем и вообще не был. Но, во всяком случае, германский социализм, — в соответствии со всей тысячелетней традицией германского народа, — сразу принял шовинистический характер: раса господ.
     Разгром еврейского элемента в коммунистической партии начался еще при мне. Это не называлось антисемитизмом, и, может быть, не было им. Троцкий, Иоффе, Каменев, Зиновьев, Ягода и прочие и прочие были убиты не за их еврейское происхождение, но они все-таки были убиты. Русский коммунизм никогда не оперировал лозунгами антисемитизма. немецкий нацизм рассматривал антисемитизм как свою философскую доктрину. Польский социализм не говорит на эту тему вообще ничего, и евреев громит безо всяких лозунгов — и национальных и интернациональных. По-видимому, и без всяких философских предпосылок. Я думаю, что сущность дела от этого меняется весьма мало.
     Всякий социализм должен притти и к шовинизму, ибо должен быть использован, вычерпан до дна, всякий источник ненависти. И с другой стороны должна быть использована всякая соломинка, за которую можно уцепиться в минуту смертельной опасности, всякая наличная соломинка.
     Россия Третьего Коммунистического Мирового Интернационала, “родина трудящихся всех стран”, к концу войны превратилась в запретную страну для всех трудящихся всех остальных стран. Первое в истории человечества правительство, которое объявило религию — всякую религию — абсолютно несовместимой с существующим строем, воссоздало русский патриархат и в уцелевших от великого атеистического разгрома русских церквах недорасстрелянные священники служат молебны о Сталине. Немецкое национальное меньшинство, которое при царском режиме “тюрьмы народов” полтораста лет мирно и спокойно жило в России. — выселено в Сибирь. Польское национальное меньшинство, которое в той же тюрьме жило припеваючи лет триста, — выселено в Польшу. Татарское национальное меньшинство Крыма и Северного Кавказа, которое жило на своих местах, так сказать. с сотворения мира — выселено тоже куда-то в Сибирь. Еврейское национальное меньшинство пытается через Польшу и Румынию пробраться в Палестину. Интеллигенция Балтийских государств подвергается полному разгрому.
     Германия в конце войны была переполнена иностранцами. И именно германская армия стала поистине армией интернационала: кроме легальных вассалов Гитлера, там были и полулегальные — испанские, французские, бельгийские и прочие добровольные дивизии. Почти любой поляк имел возможность принять германское подданство ценой вступления в армию — во многих случаях это было равносильно спасению жизни и я нe слыхал о поляках, которые спасали бы свою жизнь таким путем. Были даже и русские дивизии — чем не интернационал? Но ни одного епископа Гитлер из концентрационных лагерей не выпустил, и ни одному еврею руки не протянул.
     Принято говорить о прямолинейности, негибкости, грубости немецкой политики вообще. А также и об изворотливости русской политики вообще. Во всем этом, вероятно, есть своя доля истины. Но в данном социалистическом случае дело все-таки идет о “психологии масс”.
     Германская масса к концу войны дала все, что от нее можно было взять: от беременного батальона нельзя требовать болыпе ничего. В начале войны русская масса вообще ничего не хотела давать. Для германской массы нужны были союзники. Для русской массы нужен был внутренний толчок.
     Внутренний толчок дал, конечно, сам Гитлер: всей русской массе он с совершениейшей наглядностью показал, что вопрос идет не только о борьбе немецкого социализма с русским. — вопрос идет о физическом существовании русского народа, так, как это бывало но времена монгольских нашествий. Наполеоновский поход вызвал народную войну, несмотря на крепостное право. несмотря на то, что и до и после этого похода парод вел партизанскую воину против крепостного права. Наполеон создал временное перемирие внутри страны — то же сделал и Гитлер, Сталину оставалось использовать создавшуюся конъюнктуру. Но ни на каком участке экономического фронта он ни ни какие уступки не пошел.
     Хозяйственное различие между СССР и Третьим Райхом это первое, что бросается в глаза даже поверхностному наблюдателю. Двадцать два года советского властвования — от 1917 до 1939 года — до начала Мировой войны, привели Россию к поистине неслыханному разорению. Шесть лет гитлеровского властвования вызывают споры еше и сейчас. Немцы, ныне сидящие на скудном оккупационном пайке, рассматривают довоенное шестилетие, как время неслыханного расцвета: безработица была ликвидирована, марка была стабилизирована, строились дороги и домя. И ничто не было разорено.
     Причины ликвидации безработицы можно искать в общем смягчении мирового кризиса. Я думаю, это будет недостаточным объяснением. Можно искать и в гитлеровском “плановом хозяйстве”. На тему о кризисах, безработице и процветании имеется, кажется, около полусотни разных теорий. Я предлагаю пятьдесят первую. Надеюсь, что она не будет глупее первых пятидесяти.