ГЕНЕРАЛИССИМУС СУВОРОВ
К 275-летию со дня рождения

Полковник запаса Николай Шахмагонов,
выпускник Калининского (ныне Тверского)
суворовского военного училища.

Есть много громких имён в мировой военной истории. Но для того, чтобы понять, о ком идёт речь, к каждому из этих имён надо добавлять пояснения: французский маршал, английский адмирал, немецкий генерал и так далее. И лишь одно имя имеет такую громоносную известность, которая не нуждается ни в каких приставках и уточнениях - это имя СУВОРОВ. Сам Александр Васильевич пророчески понял это незадолго до своей смерти, когда стоял у могилы австрийского фпельдмаршала Лаудона и читал пространную надпись о его победах. Тогда он и сказал, чтобы на его могиле было написано кратко: "Здесь лежит Суворов".

И действительно: только скажите одно слово - Суворов и сердце наполнится гордостью за то, что вы принадлежите к тому великому народу, из недр которого вышел величайший из полководцев мировой истории.

И каждый мало мальски грамотный человек, услышав это великое имя, невольно ассоциирует его с наиболее знаменитыми победами при Туртукая и Кинбурне, при Фокшанах и Рымнике, каждый услышит в этом имени гром Измаила и славные отголоски беспримерных Итальянского и Швейцарского походов.

Эти победы приумножали честь и славу России, и Суворов недаром говорил: "Горжусь, что я Русский!"

И ещё он оставил нам в завет такие слова: "Доброе имя должно быть у каждого человека; лично я видел это доброе имя в славе моего Отечества; мои успехи имели исключительной целью его благоденствие".

Сегодня мы отмечаем юбилей величайшего полководца мировой истории, человека, который положил всю свою жизнь без остатка на алтарь Отечества, человека, который забывал себя, когда дело шло о чести и славе России.

Суворов учил "Бей врага не числом, а уменьем". Давайте посмотрим, как он сам выполнял этот свой тезис?

1787 год. Кинбурн. Турки высаживают 5300 человек. У Суворова многократно меньше. В живых у противника остается лишь 300 человек - остальные убиты в бою и ли потоплены в лимане. Суворов потерял 136 человек убитыми.

1789 год. Рымник. У Суворова 7 тысяч человек, да ещё 18 тысяч у австрийцев, но это почти что ничего. У турок - 100 тысяч. Суворов теряет в сражении 700 человек и русских и австрийцев. Потери турок - свыше 15 тысяч человек. Недобитые солидные остатки - около 80 тысяч в ужасе разбегаются и турецкому командованию не удаётся собрать их для новых боевых действий.

1790 год. Измаил. У турок в крепости на довольствие 42 тысячи воинов. У Суворова "в половину противу турецкого гарнизона". Суворов теряет убитыми 1850 человек и 2400 ранеными. У турок потери - убитыми 30 900 человек и пленными 9 тысяч человек.

И подобные соотношения вполне привычны для суворовских побед. А ведь наступление, а тем более штурм крепости требуют, как известно, значительного, как минимум, пятикратного превосходства над противником!

Но Суворов ломал классические представления и "кабинетные стратегии". Это был полководец от Бога, это был истинно и не лицемерно верующий, Православный человек.

Он любил повторять: "Богатыри! С нами Бог!" и учил: "Смерть бежит от сабли и штыка храброго, счастье венчает смелость и отвагу".

Светлейший Князь Григорий Александрович Потёмкин-Таврический так оценил Суворова: "Мой друг сердешный, ты своею особою больше десяти тысяч человек. Я так тебя почитаю, и ей ей говорю чистосердечно".

Государь Император Павел Первый, восхищённый победами в Италии и Швейцарии, писал Суворову:

"Побеждая повсюду и всю жизнь Вашу врагов Отечества, недоставало Вам ещё одного рода славы: преодолеть самую природу, но вы и над ней одержали ныне верх.

Поразив ещё раз злодеев веры, попрали вместе с ними козни сообщников их, злобою и завистью против нас вооружённых. Ныне, награждая Вас по мере признательности моей, и ставя на высший ступень, чести и геройству предоставленный, уверен, что возвожу на оный знаменитейшего полководца сего и других веков".

Не случайно имя Суворова вдохновляющее прозвучало в речи Верховного Главнокомандующего Иосифа Сталина на легендарном параде 7 ноября 1941 на Красной площади в Москве, не случайно Сталин, когда решался вопрос, как назвать вновь создаваемые в 1943 году военные училища по типу старых кадетских корпусов, назвал их именно СУВОРОВСКИМИ.

Велика честь быть наследниками Суворова, этой чести удостоены те, кто , подобно Александру Васильевичу, готовы положить жизни свои на алтарь Отечества. Сколько истинных героев среди суворовцев-выпускников. Сегодня здесь в зале находится выпускник Казанского суворовского военного училища Герой Советского Союза Александр Петрович Солуянов.

В настоящее время у нас в стране наследников Суворова готовят в восьми суворовских военных училищах, среди которых особой популярностью и авторитетом пользуется Тверское СВУ. Готовят будущих офицеров и в корпусах Министерства обороны и в кадетских школах Министерства образования, созданных по типу СВУ. И сегодня наша задача всемерно укреплять и развивать суворовское образование, делая его подлинным примером для образования кадетского. Защищать суворовское образования, суворовские военные училища от нападок тех, кто пытается передать их в юрисдикцию Министерства образования, чтобы разрушить святая святых нашей армии, святая святых памяти Суворова. Иван Александрович Ильин учил не ждать от погубителей - благожелательства. Нападки понятны: суворовские военные училища, стали лакмусовой бумажкой, на которой проявляются те, кто не хочет возрождения великой России, ибо именно СВУ созданы как величайшая школа воспитания новой державной элиты новой воскрешающей из пепла России.

И я хочу напомнить слова ученика Суворова и сокрушителя Наполеона Михаила Илларионовича Кутузова: "Пусть всякий помнит Суворова; он научил сносить голод и холод, когда дело шло о победе и славе Русского народа".

Александр Васильевич Суворов! Генералиссимус, Князь Италийский, граф Рымникский, кавалер многих боевых орденов, русских и зарубежных, генерал-фельдмаршал и Австрии, и Сардинского королевства, блистательный, непобедимый полководец, выигравший 63 сражения и не проигравший ни одного. Всё это можно перечислять бесконечно. Но скажите просто СУВОРОВ, и всё вышеперечисленное, и многое из не перечисленного соединится в этом слове, коротком, но очень ёмком, беспредельно дорогом для каждого Русского человека. Александр Васильевич предвидел это, завещав написать на могиле: "Здесь лежит Суворов". И всё!

" Жизнь, столь открытая и известная, какова моя, никогда и никаким биографом искажена быть не может. Всегда найдутся неложные свидетели истины", - говорил о себе Суворов. Действительно, биография Александра Васильевича нам хорошо известна. Известно, что родился он в Москве 13 (24) ноября 1730 года в семье Василия Ивановича Суворова, сенатора, члена Военной коллегии, дослужившегося до чина генерал-аншефа. Известно, что в детстве он не отличался крепким здоровьем, и отец, даже не помышлял о том, чтобы отдать сына в военную службу. Сила воли, упорство, настойчивость и целеустремленность самого Суворова сделали его военным и не просто военным, а величайшим полководцем, равного которому не знала военная история мира.

КАК СУВОРОВ СТАЛ СУВОРОВЫМ?

Существует мнение, что Александр Васильевич Суворов самостоятельно прошёл начальный курс военных наук, и учил его военному делу только отец, да и то после того лишь, как записал сына по совету генерала Ганнибала в полк.

Это не совсем так. Записан Суворов был в Лейб-гвардии Семёновский полк, который в то время занимался подготовкой офицерских кадров. Но в России уже существовали кадетские корпуса. Почему же Суворова не отдали в кадеты? Скорее всего, потому, что вообще поздно определили в службу. Но кадетское образование Суворов все-таки получил. И вот каким образом. Знаний, которые давали в полку, Суворову явно не хватало, и он добился разрешения посещать лекции и практические занятия в Сухопутном Шляхетском Кадетском корпусе.

Кадетский корпус давал глубокие знания в науке, искусстве, литературе. Относительно того, каковы были знания, прежде всего в военном деле, есть красноречивое свидетельство великого русского полководца Петра Александровича Румянцева. Во время русско-турецкой войны 1768-1774 годов Екатерина Великая прислала, по просьбе Румянцева, на пополнение его армии двенадцать выпускников упомянутого кадетского корпуса. Пётр Александрович побеседовал с каждым из них и был настолько поражён высокой подготовкой этих молодых офицеров, что тут же направил Государыне письмо, в котором благодарил её за присылку "вместо двенадцати поручиков, двенадцати фельдмаршалов". Занятия в кадетском корпусе, несомненно, принесли Суворову огромную пользу.

ЕКАТЕРИНА ВЕЛИКАЯ И СУВОРОВ

В литературе прошлых лет укоренилось ошибочное мнение о том, что Императрица Екатерина Великая недолюбливала Суворова. Это не соответствует действительности и не подтверждается никакими документами. Напротив, Суворов не был обойдён вниманием Государыни, не был обижен и наградами, которые являлись достойным воздаянием за его необыкновенные подвиги. Первая же встреча Суворова с Государыней произошла в годы его командования полком.

В старинной книге "Двор и замечательные люди в России во второй половине ХУ111 столетия" описывается такой эпизод: "К самому началу царствования Екатерины II относится обстоятельство, через которое Суворов впервые обратил на себя внимание Монархини. В чине полковника, командуя Суздальским пехотным полком, стоял он с ним в Новой Ладоге. Там завёл он для солдатских детей училище в доме, который выстроил за свой счёт, и был учителем арифметики своих воспитанников. Имея правило, что солдат и в мирное время на войне, Суворов обучал свой полк манёврам. Он имел большое желание показать своим солдатам штурм. При переходе его мимо одного заброшенного монастыря, пришла ему мысль овладеть им приступом. Тотчас составил он для этого план и привёл его в исполнение. Монастырь был взят. Обстоятельство это дошло до Императрицы, и она пожелала видеть чудака. Это свидание, как он сам говорил, проложило ему путь к славе".

Действительно, Императрица запомнила деятельного, решительного и дерзкого командира полка, оценила и инициативу Суворова по обучению солдатских детей грамоте, и то, что у Суворова складываются свои принципы подготовки войск к тому, что необходимо на войне. Императрица любила повторять: "Крупные и решительные успехи достигаются дружными усилиями всех.., а кто умнее, тому и книги в руки."

Императрица высоко ценила Суворова. Не случайно она направляла его на самые важные и ответственные театры военных действий: и на войну с турками (1768-17674), и на подавление пугачёвщины, и на Кубань, и в Крым, и снова на войну с турками (1787-1791), и в Польшу в 1794 году. За блистательную Кинбурнскую победу Суворов получил по представлению Потёмкина высочайшую награду России - орден Святого Андрея Первозванного, за Рымник он был награждён орденом Святого Георгия 1-й степени и возведен в графское достоинство с наименованием "Рымникский". Измаильская победа Суворова поставила Императрицу в замешательство. К тому времени у Суворова были все высшие ордена России. Дважды один орден в ту пору давать было не принято. Чем же наградить? Этот вопрос волновал и князя Потёмкина, который писал Государыне, что Суворов "всю кампанию один токмо в действии был из генерал-аншефов, трудился со рвением, ему сродным…", и далее в том же духе. Светлейший просил выбить для Суворова именную золотую медаль, такую же, какую сам он получил за взятие Очакова и просил "не благоугодно ли будет отличить Суворова гвардии подполковника чином или генерал-адьютантом".

Тем самым, как видим, Потёмкин ставил Суворова на свой уровень, ибо он сам был лейб-гвардии подполковником, а лейб-гвардии полковником была лишь сама Государыня. Лейб гвардейские чины были чинами особой иерархии. Суворову была выбита массивная золотая медаль, была подготовлена особая грамота с перечислением всех его побед и заслуг перед Россией, он был возведен в чин подполковника лейб-гвардии, а дочь его, Наташа, назначена во фрейлины Государыни.

За победы в Польше в 1794 году Императрица произвела Суворова в генерал-фельдмаршалы, хотя по выслуге лет он ещё не мог получить право на этот чин. Дело в том, что при императрицы существовал строгий порядок производства в высшие чины, согласно которому должно было соблюдаться старшинство по службе (по выслуге лет). А Суворов ведь был записан в службу позднее своих сверстников, а потому отставал в выслуге от многих. За Польшу он был произведён в генерал-фельдмаршалы досрочно, причем сделать это Императрице пришлось тайно и огласить свой указ неожиданно для всех на торжественном обеде в Зимнем дворце, дабы избежать до времени интриг и противодействия. Тогда же она сказала генералам, старшим его по выслуге: "Что делать, господа, звание фельдмаршала не всегда даётся, но иной раз у вас его и насильно берут". Это был единственный случай нарушения ею старшинства в производстве в высшие чины.

В последние годы жизни Екатерины Великой Суворов командовал крупнейшей группировкой на юге России, а Императрица планировала поставить его во главе специальной экспедиционной армии для разгрома наполеоновских банд и и осуществления после этого стремительного броска на Константинополь. В осуществлении её знаменитого Греческого проекта Суворову отводилась одна из ведущих ролей. Смерть Императрицы помешала исполнить задуманное.

СУВОРОВ И ПУГАЧЁВЩИНА

Пугачёвщина была величайшим злом и злом, весьма опасным для России. На то, что бунт возник не сам собой, и что первые сподвижники Пугачёва были, попросту говоря, куплены указывают многие документы эпохи. Западным странам нужно было остановить стремительное продвижение России на Балканы, куда она стремилась для освобождения славян единоверцев. Ещё Алексей Орлов, находившийся в то время с флотом в Архипелаге, писал Императрице, что к возбуждению бунта причастны Франция, Турция и Польша. О том же писал Императрице и Вольтер.

Остановить решительное наступление России решили ударом в спину, ведь бунт начался на Урале, являвшемся кузницей оружия, распространился на Поволжье, Российскую житницу. Со временем появились документы, свидетельствующие и о том, что пугачёвщина явилась одной из первых попыток свержения Самодержавного государственного строя и уничтожения родовой аристократии, то есть всего того, что мешало замутить грязные воды демократии и либерализма в нравственно чистой России. Попавший в плен во время Семилетней войны и вовлеченный в тайное общество Пугачёв не случайно был поставлен во главе бунта. Но говорить о том, что для ликвидации пугачёвщины понадобился гений Суворова, явное преувеличение. Суворов прибыл на театр военных действий против бандитов, когда орды Пугачёва уже были разбиты. Всевышний уберёг Суворов от участия в подавлении внутренней смуты, то есть от уничтожения мятежников, многие из которых были или обманом или насильно вовлечены в разбойные банды. Пугачёв был пойман авангардом, возглавляемым полковником Войска Донского Алексеем Ивановичем Иловайским. Бунтовшика доставили к Суворову, и тот четыре часа говорил с ним с глазу на глаз. О чём была беседа, никому не известно. Известно другое. Всегда милосердный к пленным Суворов не увидел в Пугачёве ничего человеческого, а потому приказал изготовить для этой звероподобной особи специальную клетку, заковать это чудовище в кандалы и, именно в клетке, конвоировать к месту суда.

Быть может, как раз та встреча дала понять ему, что революция делает народ "лютым чудовищем, которое надобно укрощать оковами". Именно эту фразу он сказал пленённому в Италии отважному французскому генералу, которого освободил за удивительную храбрость, когда освобождённый стал просить отпустить из плена и его солдат. Суворов говорил: "При споре, какой образ правления лучше, надобно помнить, что руль важен, а важнее рука, которая им управляет".

СУВОРОВ И ПОТЁМКИН

Относительно взаимоотношений двух величайших гениев России и блистательных полководцев Золотого века Екатерины А.В.Суворова и Г.А.Потёмкина, существует несколько глупейших сплетен, укоренившихся в литературе псевдоисторического толка. Одна из них касается осады Очакова. Злопыхателями придумано, что, якобы, 27 июля 1788 года Суворов, воспользовавшись вылазкой турок из крепости, чуть было не взял Очаков, но был остановлен Потёмкиным, который из ревности, мол, к его славе не позволил добиться успеха. Эту ложь опровергают многие документы и, прежде всего, сохранившаяся переписка Суворова и Потёмкина..

Суворов командовал левым крылом Русской Екатеринославской армии, осаждавшей Очаков. 27 июля он находился под стенами крепости, где руководил строительством осадных батарей. Орудий у него не было. Рабочие солдатские команды оборудовали позиции для их установки. Ружья были составлены в козлы. И вдруг вылазка, внезапная, в которой участвовало значительное число турок, в задачу которых входило уничтожение подготовленных для батарей позиций. Вот как докладывал о ней Суворов Потёмкину на следующий день: "Вчера пополудни в 2 часа из Очакова выехали конных до 50-ти турок, открывая путь своей пехоте, которая следовала скрытно лощинами до 500. Бугские казаки при господине полковнике Скаржинском, конных до 60-ти, пехоты до 100 три раза сразились, выбивая неверных из своих пунктов, но не могли стоять…" Далее идет описание схватки, доклад о принятых решениях и об умножении неприятеля: "Турки из крепости умножались и весьма поспешно; было уже до 3000 пехоты…".

Из донесения Суворова следует, что противник многократно превосходил его войска, но Русские воины дрались отважно: "Наши люди так сражались, что удержать их невозможно было, хотя я посылал: во-первых, донского казака Александра Поздышева, во-вторых, вахмистра Михаила Тищенка, в-третьих, секунд-майора Куриса и, наконец, господина полковника Скаржинского". Мы видим, что Суворов не только не собирался начинать штурм, а, напротив, понимая пагубность преследования противника до стен крепости, стремился остановить своих солдат, разгоряченных боем. Безсмысленных потерь он не хотел. Противника потерял до пятисот человек, но и потери в войсках Суворова были велики, что и вызвало упрёки Потёмкина, написавшего в ответ на донесение: "Будучи в неведении о причинах и предмете вчерашнего происшествия, желаю я знать, с каким предположением ваше превосходительство поступили на оное, не донеся мне ни о чём во всё продолжение дела, не сообща намерений ваших и прилежащих к вам начальников и устремясь без артиллерии против неприятеля, пользующегося всеми местными выгодами, Я требую, чтобы ваше превосходительство немедленно меня о сём уведомили и изъяснили бы мне обстоятельно все подробности сего дела".

Потёмкин узнал о вылазке лишь после того, как она была отбита, и вполне естественно был не доволен тем, что Суворов не прислал доклад немедленно. Оказалось, что Суворов посылал доклады, но, видимо, связные не дошли по какой-то причине до ставки Главнокомандующего. Суворов объяснил все, как и требовал Потёмкин, обстоятельно: "На последнее Вашей Светлости, сего июля 28 числа данное, имею честь донести, что причина вчерашнего происшествия была предметом защиты Бугских казаков.., так как неверные, вошед в пункты наши, стремились сбить пикеты к дальнейшему своему усилению; артиллерия тут не была по одним видам малого отряда. О начале, как и продолжении дела, через пикетных казаков Вашу Светлость уведомлено было. Начальник, прилежащий к здешней стороне, сам здесь при происшествии дела находился. Обстоятельно Вашей Светлости я донёс сего же числа, и произошло медление в некотором доставлении оного по слабости здоровья моего". Суворов был ранен во время этой вылазки.

Вполне понятно, что ни о каком самостоятельном штурме Очакова Суворов и не помышлял, тем более "по малости отряда и отсутствии артиллерии". Но злопыхатели вложили в его уста высокомерные фразы, подобные такой: "Одним глядением крепости не возьмёшь. Послушались бы меня, давно Очаков был бы в наших руках". Сочинили даже каламбур, якобы, написанный Суворовыми и высмеивающий медлительность Потёмкина: "Я на камешке сижу - на Очаков всё гляжу". Ничего подобного на самом деле не было. Но было безусловное взаимное уважение между Суворовым и Потёмкиным. О том свидетельствуют многие документы и письма. К примеру, за год до случившегося под Очаковом Потёмкин, направляя Суворова в Кинбурн, писал ему: "Мой друг сердечный, ты своей особою больше десяти тысяч человек. Я так тебя почитаю и, ей-ей, говорю чистосердечно". Суворов же, получив в награду за Кинбурнскую победу орден Святого Андрея Первозванного и понимая, что это дело рук Потёмкина, благодарил: "Светлейший Князь! Мой отец, вы то могли один совершить: великая душа Вашей Светлости освещает мне путь к вящей императорской службе".

В 1789 году, направляя Суворову орден Святого Георгия 1-й степени за Рымникскую победу, Потёмкин писал ему: "Вы, конечно, во всякое время равно приобрели славу и победы, но не всякий начальник с равным мне удовольствием сообщил бы вам воздаяние. Скажи, граф Александр Васильевич, что я добрый человек; таким буду всегда". Своё отношение к Потёмкину Суворов выразил в письме к секретарю Светлейшего Василию Степановича Попову: "Долгий век Князю Григорию Александровичу! Увенчай его Господь Бог лаврами, славой. Великой Екатерины верноподданные, да питаются от тука его милостей. Он честный человек, он добрый человек, он великий человек. Счастье моё за него умереть!"

Не пощадили клеветники и величайшую Измаильскую победу Суворова. Сочинили, что Суворов и Потёмкин поссорились из-за наград. О наградах мы уже говорили выше. Ссора же была сочинена от первой до последней буквы. Победа была действительно необыкновенная. Русский военный историк А.Н.Петров указывал: "Число защитников, получавших военное довольствие (в Измаиле), простиралось до 42 тысяч человек, из которых убито при штурме и в крепости 30 860 и взято в плен более 9 тысяч человек". В качестве трофеев досталось 265 орудий, 3 тысячи пудов пороха, 20 тысяч ядер, 400 знамён, множество больших и малых судов, Суворов же потерял 1815 человек убитыми и 2400 ранеными.

После штурма, как гласят документы, Суворов доложил о нём рапортом Потёмкину, а сам отправился в Бырлад и Галац для размещения войск на зимних квартирах и организации оборонительных действий на случай, если турки все же решатся проявить какую-то активность. Встрече с Потёмкины произошла лишь в Петербурге. Однако, "знатоки" сочинили, что Суворов явился на доклад сам, вот только место доклада лжецы не согласовали. Вот и получилось, что у одних это происходило в Яссах, у других - в Бендерах. Общим в сплетне было поведение Суворова, приехавшего к Потёмкину, якобы, на водовозной кляче в обход расставленных для его торжественной встрече фейерверкеров и почётных караулов. А за клеветниками пошло поехало с разницей только одной - кто и у которых лжецов списывал. У В.Пикуля и К.Осипова встреча происходила в Бендерах, у О.Михайлова - в Яссах. И все как один повторяли выдумку о том, что Суворов вёл себя вызывающе и на вопрос: "Чем тебя наградить, мой герой?", - заданный Потёмкиным, ответил высокомерно, что теперь никто, кроме Бога и Государыни его наградить не может, мол, кишка тонка у вас, Григорий Александрович. Истинное отношение Суворова к Потёмкину сквозит в письмах, которые я приводил выше и в той фразе, которую сказал Александр Васильевич, узнав о кончине князя: "Великий человек и человек великий. Велик умом, высок и ростом".

ПАВЕЛ ПЕРВЫЙ И СУВОРОВ

Вступив на престол, Павел 1 вовсе не собирался подвергать каким-либо гонениям Суворова и относился к нему с должным уважением. Омрачить такое отношение к полководцу могли лишь два момента. Во-первых, Павел Петрович подозревал, что Екатерина Великая составила манифест о передаче престола великому князю Александру Павловичу, и что манифест этот был подписан высшими сановниками России, в числе которых полагали и Суворова. Так это или не так, доподлинно не известно. Не известна и судьба манифеста, хотя есть одно предположение. В день смерти Императрицы Павел 1 и канцлер А.А.Безбородко разбирали в её кабинете важные государственные документы, и нашли пакет с надписью: "Вскрыть после моей смерти". Павел Петрович взял в руки этот пакет и вопросительно посмотрел на Безбородко. Тот молча указал на камин. Император бросил пакет в камин, и вполне возможно, так окончил свой путь пресловутый манифест.

Второе обстоятельство было не менее серьёзным. Дочь Суворова, Наташа, вышла замуж за Николая Зубова, а в Зубовых Павел 1, не без оснований на то, видел своих врагов. Но все-это вовсе не явилось причиной опалы Суворова. Всё дело было в обыкновенном доносе. Графиня В.Н.Головина рассказала в своих воспоминаниях следующее: "Во время коронации князь Репнин получил письмо от графа Михаила Румянцева (сына фельдмаршала Петра Александровича), который служил тогда в чине генерал-лейтенанта под командой Суворова. Граф Михаил совсем не походил на своего отца, был самый ограниченный, но гордый человек и, сверх того, сплетник, не хуже старой бабы. Суворов обращался с ним по заслугам. Граф оскорбился и решил отомстить. Он написал князю Репнину, будто Суворов волнует умы, и дал ему понять, что готовится бунт. Князь Репнин чувствовал всю лживость этого известия, но не мог отказать себе в удовольствии подслужиться и навредить Суворову, заслугам которого он завидовал. Поэтому он сообщил письмо графа Румянцева Ростопчину… Этот послений представил ему, насколько опасно возбуждать резкий характер Императора. Доводы его не произвели, однако, никакого впечатления на князя Репнина: он сам доложил письмо Румянцева Его Величеству, и Суворов подвергся ссылке".

27 января 1797 года Суворов был отстранён от командования, а 6 февраля уволен от службы. Правда отставка продолжалась менее года. Уже 20 сентября Суворов поздравил Павла с днём рождения и попросил: "…Великий Монарх1 Сжальтесь: умилосердитесь над бедным стариком, простите, ежели в чём согрешил…". Императору и самому не нравилось то, что произошло, и он приказал князю Горчакову передать Суворову от его имени, "что если было что от него мне, я сего не помню; что он может ехать сюда, где, надеюсь, не будет повода подавать своим поведением к наималейшему недоразумению".

Но, увы, те изменения, которые произошли в форме одежды и в некоторых установлениях армейской службы, не могли не вызвать у Суворова раздражения. Изменения эти коснулись только гвардии, но вызвали немало язвительных замечаний великого полководца, который, как известно, был острым на язык. Известный биограф А.Ф.Петрушевский отметил, что Александр Васильевич не упускал случая "осмеять новые правила службы, обмундирование, снаряжение - не только в отсутствии, но и в присутствии Государя" Павел долгое время "переламывал себя и оказывал Суворову необыкновенную снисходительность и сдержанность, но вместе с тем недоумевал о причинах упорства старого военачальника". И всё-таки, в конце концов, это Императору надоело, и когда Суворов сказал, что хочет вернуться в своё имение, тот ответил: "Я вас не задерживаю".

Когда же австрийцы попросили прислать Суворова на театр войны с Наполеоном, Павел, не колеблясь, направил ему письмо следующего содержания: "Граф Александр Васильевич! Теперь не время рассчитываться. Виноватого Бог простит. Римский император требует Вас в начальники своей армии и вручает Вам судьбу Австрии и Италии. Моё дело на сие согласиться, а Ваше - спасти их. Поспешите приездом сюда и не отнимайте у славы Вашей время, у меня удовольствия Вас видеть. Пребываю Вам доброжелательным. Павел".

Император тепло принял Суворова во дворце и наградил его вновь учрежденным орденом Св. Иоанна Иерусалимского, который в продолжении царствования его заменял орден Св.Георгия. О дальнейших же взаимоотношениях Государя и полководца ярко свидетельствуют письма Павла Петровича, которыми тот сопровождал направляемые Суворову награды. Приведем некоторые из них.

Узнав о первых блистательных победах в Италии, Император направил Суворову перстень со своим портретом, осыпанный бриллиантами и записку: "Примите его в свидетели знаменитых дел ваших и носите на руке, поражающей врагов благоденствия всемирного".

В следующем письме Император писал: "Граф Александр Васильевич! В первый раз уведомили Вы нас об одной победе, в другой, о трёх, а теперь прислали реестр взятым городам и крепостям. Победа предшествует Вам всеместно, и слава сооружает из самой Италии памятник вечный подвигам Вашим. Освободите её от ига наистовых разорителей; а у меня за сие воздаяние для Вас готово. Простите. Бог с Вами. Пребываю к Вам благосклонный".

В очередном рескрипте Павел Петрович назвал Суворова первым полководцем Европы. Он писал, что не знает чем ещё можно вознаградить подвиги его, что Суворов поставил себя выше наград, что он, Император, повелевает гвардии и всем войскам, даже в присутствии своём, отдавать ему почести, подобные царским. Во время Итальянского похода Суворов выиграл 10 сражений, захватил около 3 тысяч орудий, 200 тысяч ружей, взял 25 крепостей и пленил свыше 80 тысяч французов.

А далее был знаменитый Альпийский поход, во время которого суворовские чудо-богатыри, несмотря на численное превосходство неприятеля и неимоверно тяжелые природные и погодные условия, одержали блистательные победы, пленив при этом 3 тысячи французов. Император Павел 1, когда ему доложили о предательстве австрийцев и о всех тяготах похода, написал Суворову: "Побеждая повсюду и во всю жизнь Вашу врагов Отечества, недоставало Вам ещё одного рода славы: преодолеть самую природу, но Вы и над ней одержали ныне верх. Поразив ещё раз злодеев веры, попрали вместе с ними козни сообщников их, злобою и завистью против нас вооружённых. Ныне, награждая Вас, по мере признательности Моей, и ставя на высший ступень, чести и геройству предоставленный, уверен, что возвожу на оный знаменитейшего полководца сего и других веков".

Высокий и почётный чин Генералиссимуса Российского было наградой Суворову. Кроме того, по приказу Императора была отлита бронзовая статуя полководца "На память потомству".

Между тем, Император Павел окончательно убедился, что союзники России в этой войне преследуют только свои интересы, что они лживы и не надёжны. Всё это он прямо высказал императору Францу: "Видя войска Мои, оставленные и таким образом преданны, политику, противную моим намерениям, и благосостояние Европы, принесённое в жертву, имея совершенный повод к негодованию на поведение Вашего министерства, коего побуждений не желаю знать, Я объявляю Вашему Величеству с тем же чистосердечием, которое заставило Меня лететь на помощь к Вам и способствовать успехам Вашего оружия, что отныне общее дело прекращено, дабы не утвердить торжества в деле вредном".

Суворову же Павел Петрович написал: "Обстоятельства требуют возвращения армии в свои границы, ибо все виды венские те же, а во Франции перемена, которой оборота терпеливо и, не изнуряя себя, Мне ожидать должно".

Союзники просили Павла 1 оказать помощь в борьбе с революционной Францией, но оказалось, что это на словах. На деле же они хотели решить силами Русских войск свои политические задачи, чуждые России: прихватить лишние территории, упрочить своё международное положение. Но какие же перемены во Франции заинтересовали Русского Императора? Об этом он прямо сказал в беседе с датским посланником, который, в свою очередь, немедленно направил депешу своему правительству: "Государь сказал, что политика Его остаётся неизменною и связана со справедливостью, где Его Величество полагают видеть справедливость: долгое время Он был того мнения, что она находится на стороне противников Франции, правительство которой угрожало всем странам; теперь же в этой стране в скором времени водворится король, если не по имени, то, по крайней мере, по существу, что изменяет положение дела". Император ошибся лишь в определении: Наполеон объявил себя не королём, а императором. Но то, что во Франции возрождена монархия, было очевидно.

Получив приказ о возвращении в Россию, Суворов произнёс пророческие слова: "Я бил французов, но не добил. Париж мой пункт - беда Европе". Он предвидел грядущие беды, грядущие нашествия агрессивной наполеоновской Франции.

А Павел Петрович уже звал в Санкт-Петербург: "Князь! Поздравляю Вас с Новым годом и, желая его Вам благополучно, зову Вас к себе. Не Мне, Тебя, Герой, награждать, Ты выше мер Моих, но Мне чувствовать сие и ценить в сердце, отдавая тебе должное…".

Весь поход Суворов выдержал, ни разу не заболев, но едва получил приглашение в столицу и двинулся в путь, как начались недомогания, усиливавшиеся по мере приближения к России. Ни один из биографов так и не объяснил толком, отчего вдруг Суворов стал болеть, а ведь случайностей не бывает. В возвращении Суворова в Россию были не заинтересованы враги Императора Павла, готовившие на него покушения. Главный организатор заговора залётный проходимец фон дер Пален был просто в ужасе. Он отлично понимал, что по прибытии Суворова в столицу Суворова покушение на Императора станет практически невозможным. Суворов был монархистом, он был за Православную Самодержавную власть, он был неподкупен и твёрд. Авторитет Суворова в стране и армии был настолько высок, что добрые отношения его с Императором становились лучшей защитой для самого Императора. Значит, заговорщикам нужно было не допустить возвращения Суворова в Санкт-Петербург. История не сохранила нам точных данных о том, что Суворов был отравлен сатрапами фон дер Палена, но таковые догадки делались многими историками, тем более, что документы сохранили факты, касающиеся попыток отравить полководца ещё во время похода.

Узнав о болезни Суворова, Павел Петрович немедленно направил ему навстречу медика Вейкарта, сопроводив письмом: "Молю Бога, да возвратит Мне героя Суворова. По приезде в столицу узнаете Вы признательность к Вам Государя, которая, однако ж, не сравняется с Вашими великими заслугами, оказанными Мне и Государству".

Вся Россия готовилась к встрече героя. По замыслу Императора, в Нарву должны были быть высланы парадные дворцовые экипажи. Суворов должен был въехать в Санкт-Петербург под колокольный звон и пушечный салют, гвардия должна была встречать его в почетном карауле. Почему же всего этого не случилось? Оказывается, помешала гнусная, отвратительная клевета, организованная всё тем же проходимцем Паленым. Этот трусливый и злой человек ежедневно придумывал новые небылицы о Суворове, причём одну нелепее другой. То он выдумывал, что Суворов, став кузеном Сицилийского короля, зазнался и ни во что не ставит награды, которых его удостоил Русский Император. При этом совершенно не торопится в столицу и собирается въехать в неё в австрийском фельдмаршальском мундире, то есть в мундире страны, столь гнусно предавшей интересы России. То сообщал, что Суворов хочет женить своего сына Аркадия на заморской принцессе. Во всё ли верил Император, сказать трудно. Довершило дело то, что Пален сочинил, будто бы Суворов не хочет ехать во дворец, а требует, чтобы Император сам прибыл к нему на доклад. И надо же было случиться такому, что Суворов въехал в столицу совершенно больным и остановился не в дворцовых покоях, а в квартире графа Хвостова, женатого на родной племяннице полководца княгине Горчаковой. Пален тут же заявил, что Суворов сделал это специально и требует к себе Императора.

Павел направил к Суворову графа И.П. Кутайсова, но, надо сказать, что кандидатура, конечно, была выбрана неудачно. Кутайсов, выросший из брадобреев, авторитетом у Суворова не пользовался и встретил его полководец по заслугам… Кутайсов, вернувшись во дворец, солгал, что Суворов в беспамятстве и всё время бредит.

Скончался Александр Васильевич 6 мая 1800 года во втором часу пополудни. В день похорон 12 мая Павел Петрович выехал на Невский проспект и остановился, чтобы хотя бы издали проводить в последний путь Суворова. "По приближении гроба, - свидетельствует Н.Греч, - Император снял шляпу, перекрестился и заплакал". Адъютант Павла 1 впоследствии вспоминал, что всю ночь после того Император долго не мог заснуть, ворочался и всё время повторял: "Как жаль, как жаль…". Это относилось к Суворову. Враги России сумели омрачить и последние дни полководца, и замысел Императора, который искренне хотел достойно вознаградить Суворова за его великие подвиги.

Но в памяти народной имя Суворова осталось светлым и непорочным, оно вызывает величайшую гордость в каждом Русском сердце. Пришло время реабилитировать и имя Императора Павла 1, злостного оклеветанного цареубийцами. Зато ничего , кроме чувства презрения не вызывают имена залетных проходимцев Палена, Беннигсена и доморощенных злодеев Платона и Николая Зубовых, Яшвиля и прочих холуев темных сил Запада испокон веков воевавших против Православной России и лучших её сынов.

В годы Великой Отечественной войны Иосиф Виссарионович Сталин увековечил имя Суворова в созданных им в 1943 году суворовских военных училища, подлинной кузнице наследников великого полководца.

НАСЛЕДНИКИ СУВОРОВА

В настоящее время наследников Суворова готовят в Тверском, Екатеринбургском, Казанском, Санкт-Петербургском, Ульяновском, Уссурийском и Северокавказском суворовских военных училищах. В Министерстве обороны. Кроме того, сравнительно недавно созданы кадетские корпуса Министерства обороны по типу суворовских военных училищ. Это ракетно-артиллерийский, военно-технический, военно-космический кадетские корпуса, Омский кадетский корпус и кадетский корпус радиоэлектроники. С 1944 года успешно готовят пополнение для высших военно-морских училищ нахимовское военное училище, которое находится в Санкт-Петербурге, и Кронштадтский морской кадетский корпус, образованный в 1996 году. В 1937 году создано Московское военно-музыкальное училище, где учатся сверстники суворовцев, которые носят такую же форму с алыми лампасами и алыми погонами. Это - будущие военные дирижёры.

Создано несколько десятков кадетских школ Министерства образования, которые не относятся к Министерству обороны, но занимаются по программам, близким к программам суворовских военных училищ, во многих средних школах создаются кадетские классы, в которых занятия проходят по особым, усиленным программам.

Поз знамёнами великого Суворова объединены и выпускники суворовских военных и нахимовского военно-морского училищ. Это Московское суворовско-нахимовское содружество, Санкт-Петербургский союз суворовцев, нахимовцев и кадет, Дальневосточный суворовский союз, Союз кадет Урала, Ростовскиё суворовско-нахимовский клуб, а также союзы и клубы в Калуге, Краснодаре, Новочеркасске, и ряде других городов.

Недаром Александр Васильевич Суворов говорил: "Потомство моё, прошу брать мой пример!". И с каждым годом среди подрастающего поколения всё больше становится желающих жить по примеру Суворова, жить так, как учил великий полководец: "Доброе имя должно быть у каждого человека, лично я видел это доброе имя в славе моего Отечества; мои успехи имели исключительной целью его благоденствие".