Содержание: Истинная вера - одна. Язычество. Буддизм. Еврейство. Мусульманство

Христианство. Католичество. Протестантство. Сектантство. Старообрядчество. Православная вера. Русская Православная Церковь. Православная Русь. Заключение.

ТАК МНОГО значит для человека вера. Но вот вопрос: вер на свете много, и притом вер разных, одна с другой несогласных. Почти каждый народ верует и служит Богу по-своему. Как же быть? Как убедиться в том, что одна вера - истинная, другая - ложная. Ясно, что все они вместе не могут быть правы. Если об одном и том же предмете один человек говорит так а другой иначе, то каждый понимает, что один говорит правду, а другой - ложь. Когда русский князь Владимир решил переменить свою языческую веру на истинную, то к нему приходили посланные от различных народов, и каждый хвалил свою веру и осуждал веру других. Умный и осторожный князь, выслушав различных проповедников, сказал: "Подожду да умом пораскину." Эти слова Великого князя хорошо помнить каждому русскому человеку. Когда речь идет о вере, каждый думай усердно и рассуждай внимательно!

Мы верим, что полная правда и чистая истина Божия заключаются в одной Православной вере. В других же она более или менее испорчена и повреждена. Множество вер означает, что порчи и искажений в истину Божию внесено много. Поясним сказанное наглядным примером. Когда мы идем в большом лесу, встречаем много дорог. Они имеют разную ширину, направляются в разные стороны. Одни протоптаны больше, другие - меньше... Каждому понятно, что только одна дорога ведет к месту жительства людей. Другие же - тропы и дорожки - идут в глубь леса и пропадают в его чаще. Точно так же, хотя вер на свете много, только одна из них - правая и истинная, это - вера правослaвная: только она одна ведет к месту, для всех желаемому и приятному - Царству Небесному.

Вот в подтверждение, этой мысли красноречивое доказательство. К святому старцу Кириаку, подвизавшемуся близ реки Иордан, пришел однажды инок, по имени Феофан, чтобы послушать его беседы. Во время разговора открылось, что пришелец, держится ереси (несторианской). Св. Кириак стал убеждать гостя оставить свои заблуждения и говорил, что спастись можно только в вере христианской. На это Феофан отвечал: "Все ереси говорят, что человек может спастись только их вероисповеданием. Что же мне делать? Человек Божий! Помолись Господу, чтобы Он каким-либо откровением дал мне узнать истинную веру." Старец с радостью согласился на эту просьбу: "Останься в моей келии, - сказал он, - я надеюсь на Бога, что Он откроет тебе истину." После этого Св. Кириак удалился и стал молиться Богу о вразумлении заблуждающегося.

На другой день в десятом часу Феофан увидел перед собой прекрасного, но грозного видом юношу, который сказал ему: "Пойди и познай истину." Взяв еретика за руку, он привел его на некоторое мрачное, смрадное и жаркое место и показал ему в огне Нес тория, Евтихия, Аполлинария, Диоскора и других еретиков. "Вот место тех, указывая на ад, сказал юноша, - которые нечестиво умствуют, и тех, которые следуют их учению. Итак, если тебе нравится это место, оставайся при своем учении. Если же не хочешь подвергнуться подобному наказанию, обратись к Святой, Соборной и Апостольской Церкви, к которой принадлежит наставляющий тебя старец. Я говорю тебе истину. Не забудь ее: если человек все добродетели сотворит, но не будет православно веровать, придет на это место." После этого юноша стал невидим, а Феофан поспешил обратиться к Православной Церкви.

ЯЗЫЧЕСТВО до пришествия Иисуса Христа на землю существовало у всех народов (кроме евреев) и доселе существует во многих странах мира. Современное язычество можно разделить на две главнейшие группы: 1) то, которого держатся первобытные, дикие племена и 2) язычество, исповедуемое более развитыми и образованными народами. Отличительным признаком религиозных верований язычества первого рода служило и служит идолопоклонство. А главнейший грех последнего состоит в том, что вместо Бога Истинного люди почитают разные творения Божии: солнце, луну, звезды. Разве это не безумие, не ослепление душевное - воздавать божескую честь тому, кто не есть Бог, и что не достойно такой чести? Разве это не оскорбительно для Бога? Какой царь мог бы спокойно относиться к тому, если бы его подданные стали принимать и почитать за царя не его, а кого-либо из царских слуг и подчиненных? Не разгневался ли бы царь на таких безумцев и не наказал бы их достойным образом? Так точно и Богу неприятно, когда люди, Его создания, на которых Он всегда изливает дары Своей милости, не хотят знать Его, своего Творца и Благодетеля, и не воздают чести, Ему подобающей... До тех пор, пока Сын Божий не пришел на землю и не научил нас истине, люди не имели возможности знать Бога и могли оставаться в идолопоклонстве по неведению, но теперь, с пришествием Христа в мир, языческая вера потеряла всякое оправдание, и держаться ее - величайшее заблуждение, неизбежно приводящее человека к вечной погибели.

ОСОБЫЙ ВИД ЯЗЫЧЕСТВА представляют религии более или менее образованных культурных народов. Из них (религий) как по количеству последователей (на 1910 год - Ред.), так и по выдающимся особенностям религиозно-нравственных верований первое место принадлежит буддизму (Пособиями при составлении настоящего отдела служили 1)Рождественский Н. П. проф. Христианская Апологетика. СПб. 1893. 2) статьи о буддизме проф. Миротворцев в "Православном собеседнике" за 1873, 1874 и 1876 Г. 3) Гусев А. Нравственный идеал буддизма в его отношении к христианству. СП б. 1874. и 4) Ольденбург Герман. Будда, его жизнь, учение и община. Пер. с нем. М. 1884).

Буддизм получил свое название от его основателя будды. Будда (его подлинное имя - Гаутама; "Будда" в переводе на русский язык означает "просветленный" - Ред). происходил из одного царского рода в Индии и жил в VII веке до Рождества Христова (род. в б23 или б24 г. до Р. Х). Хотя молодой принц с самого детства был окружен всевозможной роскошью и удовольствиями, тем не менее он в ранних летах пришел к мысли о непрочности и бедственности человеческой жизни. С целью отрешиться от свойственной людям привязанности к внешним, чувственным благам и достигнуть высшего совершенства, он оставил дом своего отца и сделался странствующим нищим. После шестилетних усиленных трудов, проведенных в скитальческой жизни, строгом воздержании и непрерывных размышлениях, Будде удалось будто бы открыть истину, сделаться все знающим и совершенным. Он выступил с проповедью своего учения людям. Какую же он открыл истину? Чему учил современников?

По мнению Будды, мир и все, что в нем существует, не есть само по себе действительное, прочное и ценное. Это - пустота, ничтожество, обман. Но так как человек живет в мире и чувствует в себе привязанность как к своему существованию, так и к разным внешним предметам, то отсюда и происходят все наши несчастья. Жизнь сама по себе есть зло и бедствие, а потому и желание жизни приносит человеку одно только страдание и мучение. "Мы существуем потому, что жаждем быть, существовать. Кого одолеет она, эта презренная жажда, изливающая свой яд на весь мир, страдания того будут расти, как растет трава! Кто победит презренную жажду, с того спадет страдание, как с цветка лотоса спадет капля воды. Подобно тому, как срубленное дерево может возрасти с новой силой, если не поврежден его корень, так точно, если не будет умерщвлен позыв жажды жизни, станет вновь и вновь произрастать страдание." В земном нашем пребывании нет ничего светлого и отрадного. "Ох! Горе в юности, которую должна сокрушить старость, говорит Будда, - горе в здоровье, которое сокрушается таким множеством болезней! Ох! Горе в жизни, где так мало дней остается человек! Все - скоротечно и над всем царствует закон разрушения... Утром мы взяли какой-нибудь предмет, а к вечеру уже не находим его. Вчера любовались прелестным цветком, а сегодня его уже не стало. К чему гоняться за гибнущими благами? Иные употребляют все усилия к тому, чтобы достигнуть постоянного счастья в настоящей жизни, но напрасны труды их: они бьют палкой по воде, думая, что вода, расступившись, останется в таком положении навсегда" Так как жизнь в мире неизбежно соединена со страданием, то и освободиться от последнего можно не иначе, как через отречение от мира и от всех привязанностей к предметам чувственным. По словам Будды, "зло в душе возникает именно от пребывания в мире. Отказавшись от мира, человек выходит на простор, как бы в беспредельное пространство. От этого все доброе удобно приумножается и возрастает. С другой стороны, зло происходит от бесчисленных наших желаний. А все они сводятся к одному - желанию счастья. Но последнее - ничто иное, как обман и заблуждение. То, в чем человек полагает свое счастье, на самом деле приносит ему страдание. Поэтому, чтобы избавиться от страдания, необходимо подавлять в себе всякого рода желания, к чему бы они не относились; нужно воспитать себя так, чтобы не чувствовать в своей душе никаких влечений, никаких привязанностей; нужно дойти до состояния полного бесстрастия и безразличия." Но возможно ли это сделать? И всякому ли человеку по силам такой чрезвычайный подвиг?

Почему же так опасна семейная жизнь? Во-первых, потому, что она больше всего привязывает человека к существованию в этом мире; во-вторых, потому, что отвлекает внимание его от себя, лишает возможности углубиться и сосредоточиться в себе; отнимает необходимое душевное спокойствие и беспристрастие. Для приобретения последнего подвижнику необходимо ограждать себя от всех впечатлений, могущих проникать в его душу со стороны окружающего, его мира. "Двери глаз, - говорят буддисты, - должны быть заперты. Когда внешние городские ворота оставляются, то хотя бы двери каждого дома, каждой лавки были заперты, неприятель войдет в город и завладеет им. Подобным образом, хотя бы соблюдались все чувства, но если глазам позволяется блуждать в разные стороны, то в душу закрадется злое желание. Лучше воткнуть в глаза раскаленное железо, нежели позволить им блуждать по сторонам, потому что через это произойдет злое желание и последует нарушение всех заповедей. Ум тогда будет подобен хлебному полю, не имеющему загороди, или сокровищнице с отворенными дверьми, или жилищу с худой крышей, сквозь которую постоянно льет дождь." С каким старанием истинный буддист должен удалять от себя всякие развлечения внешними предметами, показывает следующий пример. Один подвижник, по имени Читтагутта, жил в пещере, стены которой были разрисованы картинами, изображавшими события из жизни Будды. Пещеру эту посетили однажды другие подвижники которые много любовались и дивились картинам и выражали свое удивление Читтагутте; но он отвечал, что прожил в этой пещере шестьдесят лет и ни разу не видел картин, что и теперь он не знал бы о их существовании, если бы они не сказали ему.

Безбрачие - одно из необходимых и безусловных требований от буддийского подвижника. По словам Будды, "половое возбуждение есть глубочайший корень всякого зла. Если бы была еще другая страсть, подобная этой по своей стремительности, то никто не достиг бы избавления." Подвижник всеми мерами должен избегать общения с женщинами: не может смотреть на нее, говорить с ней, особенно в уединенном месте; запрещается ему даже брать подаяние из рук женщины (она должна положить свою милостыню на землю перед подвижником и потом удалиться).

Нищенство служило внешним и видимым признаком отречения человека от мира. Буддийский монах во всей своей жизни должен соблюдать полную нестяжательность, простоту и бедность. Он мог иметь только самое необходимое, чтобы только не умереть от холода и голода. Одежда служила ему только для прикрытия наготы и приготовлялась самим подвижником из старых, брошенных и изорванных тряпок. Единственным средством пропитания была милостыня. При этом последнюю он должен был делить на три части: одна часть должна быть отдана тому, кого подвижник встретит томимым голодом, другая должна быть отнесена в какое-либо пустынное и уединенное место и положена на камне для птиц и животных; третья предназначалась для самого подвижника.

По учению Будды, причиной бедствий в жизни являемся мы сами. Наши грехи и страсти привлекают на нас все несчастья. Нельзя винить в этом неизбежном зле ни судьбу, ни людей; а должно переносить его терпеливо и безропотно. В буддийских книгах приводятся некоторые примеры мужественного терпения в несчастьях. Так, в легенде о некотором царевиче Кунале рассказывается следующее. Он послан был царем для управления одной областью. Одна из жен отца, гневаясь на принца за отвержение им некогда преступного предложения, измыслила подложное царское повеление, чтобы Кунале, ни в чем не повинному, были вырваны оба глаза. Молодой принц с поразительным спокойствием принял царский указ. Вместо того, чтобы предаться печали, он хладнокровно рассуждал о бренности всех вещей. "Пусть вырывают мои глаза или сохраняют их по повелению царя. Я возьму от своих глаз все, что они доставили мне лучшего, потому что по милости их я увидел, что все предметы здесь тленные," - говорил Кунала народу, с ужасом и слезами собравшемуся смотреть на жестокое наказание. Когда впоследствии царь узнал о поступке жены и в справедливом негодовании решил погубить ее, ослепленный царевич упросил отца помиловать эту женщину, говоря, что причиной несчастья - сам он, так как заслужил его совершенным некоторым преступлением.

В ряду правил, определяющих отношение человека к другим существам, первое место в беседах Будды занимают правила о любви к людям. Мы должны любить всех своих ближних. Если они даже делают нам зло, мы не должны платить им ненавистью, потому что поступают они так по своему неведению, и, следовательно, заслуживают нашего сострадания и вразумления. В чем же должна проявляться любовь к людям? Во-первых, в том, чтобы просвещать их законами Будды, - так как в том заключается великое благодеяние для людей - спасение от скорбей и бедствий. Во-вторых, должно всеми мерами беречь и поддерживать жизнь других: убийство есть самое тяжкое преступление. В-третьих, необходимо помогать ближним и своими средствами, когда они нуждаются в нашем сострадании и поддержке. Будда настолько был проникнут благожелательностью и милосердием ко всем живым существам, что проповедовал любовь и к животным. Их нельзя убивать, а должно поддерживать их существование. Истинный буддист должен иметь при себе метлу для сметания с дороги во время пути насекомых, чтобы не наступить на них и тем не лишить их жизни.

На основании изложенного (в кратких и общих чертах) учения буддизма мы можем заключить, что его нравственные предписания отличаются несомненными достоинствами: возвышенностью, строгостью и гуманностью. Справедливо можно сказать, что ни в одной из языческих религий так глубоко не понята испорченность нашей природы и так верно не осознана необходимость обновления ее через внутреннее душевное усовершенствование человека, как в буддизме. С другой стороны, суета, непрочность и бедственность человеческой жизни нигде не нашли такого подробного и правдивого изображения, как в проповедях и беседах Будды. Вообще, в числе нравственных правил буддизма есть много таких, которые заслуживают нашего внимания, как по верности и глубине содержащихся в них мыслей, так и по практичности и благотворности их влияния на жизнь общества.

Но на чем утверждается весь этот нравственный закон, который Будда оставил своим последователям? Где источник и корень всех этих бесчисленных предписаний относительно воспитания нашей души и освобождения ее от страданий, как в нашей жизни, так и по смерти? Во всех религиях нравственные требования вытекают из догматического учения. Чем выше и чище последнее, тем строже и совершеннее первые. Между тем, буддизм совсем не занимается догматическими вопросами. Все его внимание сосредоточено на нравственной стороне человеческой жизни. Так, буддизм ничего не говорит о самом важном предмете нашей веры - о Боге. "Система буддизма вовсе не знает Вечного, не созданного, божественного Существа, Которое существовало бы прежде всякого времени и создало бы все видимое и невидимое." (Буддизм никогда не признавал, что существует Бог-Творец вселенной, от Которого зависим и мы, и Которому можно обращаться с просьбами и молитвами). "Во всем буддизме нет следа идеи о Боге." "Буддийские книги не знают Всевышнего Существа." Вот как отзываются о буддизме его ученые исследователи. А если Будда не признавал Бога и не учил этому своих последователей, то на чем он мог основывать свои нравственные правила? Если в них не выражалась воля Божия, то почему они были обязательны для людей? Какие побуждения были исполнять их? Мы замечали в своем месте, что без веры в Бога не может быть в людях истинной нравственности и доброго поведения...

Из сказанного понятно, что нравственность буддизма имеет совсем другой смысл, чем нравственность христианская. Такой громадный и существенный недостаток, как отсутствие мысли о Боге, Творце и Промыслителе мира, не мог не отразиться и на всем нравственном учении Будды: в деле своего спасения человек не мог не занять исключительного положения.. Тогда как в христианстве главнейшим двигателем добрых поступков человека служит любовь к Богу и к ближним, в буддизме на первый план выступают другие побуждения к добродетели, менее высокие и доброкачественные. Здесь не Бог и не ближние имеются ввиду при совершении нравственных подвигов, а только сам подвижник и его личное благо. Во всех своих трудах буддист главным образом преследует одну и ту же излюбленную цель - водворение в своей душе тишины и спокойствия. Добрые и злые поступки оцениваются не с точки зрения какой-либо высшей правды, или пользы их для людей, а с той отвлеченной точки зрения, что добро для человека во всяком случае лучше и плодотворнее зла. "Кто говорит, или действует с нечистыми помыслами, читаем мы в буддийских книгах, - за тем следует страдание, подобно тому, как следует колесо за ногой возового животного. Кто говорит или действует с чистыми помыслами, за тем следует радость, подобно тени, никогда его не покидающей." "Земледелец, который обработал бы плодородное поле, не разбросав на нем семени, не мог бы рассчитывать на жатву. Точно так же и я, жаждущий вознаграждения за добрые дела, если бы я имел великолепное поле действий, не сделав при этом никакого добра, то не рассчитывал бы на вознаграждение за свои поступки." Так, единственным побуждением к доброму делу служит польза и награда подвижнику. О том, чтобы делать добро из любви к нему, как единственной потребности человека по самой его природе, буддисту ничего не известно.

Заслуживает также внимания и то душевное настроение, с которым буддист совершает свое доброе дело, Одно из главнейших качеств буддийского мудреца - это постоянная внутренняя уравновешенность: ему должны быть чужды какие-либо волнения и возбуждения душевные. Если последние когда-либо переживаются учеником Будды, то это свидетельствует о его несовершенстве и о недостаточной опытности в искусстве владеть собой. Истинный буддист ко всему должен, относиться спокойно и равнодушно. Поэтому, и совершая то или другое доброе дело, он не может волновать своего сердца, ощущать в своей душе какие-либо приятные и услаждающие чувства. Он должен быть выше того, чтобы испытывать внутри себя удовольствие, свойственное человеку по совершении какого-либо хорошего и благородного поступка. "Кто причиняет мне скорбь, - говорит буддист, - и кто уготовляет радость, я одинаков против всех, ни благодарность, ни ненависть не ведомы мне. Я невозмутим в радости и в горе, в чести и в бесчестии; всюду я одинаков." Каким холодом, бездушием и неестественным спокойствием отдает от этих слов!

Мы оставляем в стороне разбор частных пунктов буддийского учения: о происхождении зла и бедствий в мире и в человечестве, о семейной жизни, о женщине, труде, аскетизме, собственности и др, так как это повело бы нас слишком далеко от нашей задачи - представить лишь краткий обзор нехристианских религий, инославных исповеданий и сектантских учений в отношении к христианству и православию.

Скажем несколько слов о буддийском взгляде на последнюю участь человека: в их понимании есть много странного и фантастического, сравнительно с христианским учением о том же предмете.

Так как, по буддийским понятиям, здешний мир не содержит ничего светлого и отрадного, то смерть должна представляться самым счастливым событием для человека. Но смерть, по учению буддистов, не всегда служит последним пределом нашего существования. До тех пор, пока сохраняется в душе человека некоторая, хотя и слабая привязанность к миру и малейшая жажда жизни, он не может найти себе успокоения и по смерти. В момент последней, когда прекращаются все отправления нашего духовно-телесного состава, остается только сознание. И вот, если оно направлено на предметы мира сего, умирающий снова возникает в жизни, хотя и в ином теле и в ином виде. На этом основывается буддийский догмат о возрождении души по смерти и о переселениях ее в других людей, животных и даже в материальные предметы, смотря по заслугам и поведению человека. В пояснение этого, странного догмата укажем на следующие слова Будды: "Случается, ученики, - говорил он, что монах, одаренный, верой, одаренный праведностью, одаренный знанием учения, воздержанием, мудростью, думает о себе так: если бы я мог, после того, как мое тело будет разрушено смертью, возродиться в могущественном, царском роде" Он думает эту думу, он не расстается с ней, он ее в себе питает... И это ведет к его возрождению в подобном существовании." Так и каждый человек возрождается по смерти соответственно своим душевным желаниям и наклонностям. Но когда после бесконечного ряда превращений и возрождений, он вполне освободится от всех мирских привязанностей, достигнет совершенного беспристрастия ко всему окружающему, умертвит в себе все представления, желания и надежды, он приблизится к своему искуплению. При смерти такого человека в нем гаснет сознание, зародыш будущих возрождений, и он никогда больше не возвратится к жизни, а погрузится в особое таинственное состояние, которое буддисты называют нирваной. Что такое нирвана? Есть ли это жизнь, полная блаженства и радости, или - совершенное уничтожение человека и превращение его в ничто? В буддийском учении эта последняя и вожделенная цель человека изображается в таких отрицательных чертах, что трудно составить о ней ясное представление. "Есть, ученики, юдоль, - говорит Будда, - где нет ни воды, ни земли, ни света, ни воздуха, ни бесконечности пространства, ни бесконечности разума, ни чего-либо действительно сущего, и отсутствия чего бы то ни было... где нет ни этого, ни того мира, ни, солнца, ни луны. Это, ученики, назову я ни приходом, ни уходом, ни стоянием, ни смертью, ни рождением. Оно без основы, без продолжения, без роздыха; это - конец страдания!" "Нирвана - это надежная пристань, призывающая к себе сушества, плавающие в океане скорбей и несчастий. Нирвана есть убежище, принимающее высвободившихся из темницы существования и сбросивших оковы круговращения. Нирвана есть врачевство, уничтожающее всякие страдания и исцеляющее всякие недуги. Нирвана - это вода, унимающая жажду желаний" и т. д.

Но судя по тем сравнениям, которые приводятся буддистами относительно нашей жизни и смерти, нужно допустить, что нирвана есть не что иное, как совершенная гибель человека и окончательное уничтожение его души. Жизнь нашу буддисты сравнивают со светом лампы, а конец человека - с его угасанием; пока горит лампа, разливается вокруг и свет; погасла лампа, прекратился и свет. Так точно, когда угасла жизнь человека, прекратилось его существование; от него ничего не остается, как от света лампы.

Что касается учения о душепереселении, то оно утверждается на двух ложных основаниях. Во-первых, на буддийском учении о мире, как о зле, подвергающем человека страданиям до тех пор, пока он совершенно не освободится от влияния всего внешнего. Но зло, по христианскому понятию, заключается в душе человека, в его свободной воле и в уклонении ее от указанного Творцом предназначения к служению Богу, к истине и святости. Между тем, мир и все его наполняющее не есть само по себе зло: что вышло из рук Бога-Создателя, - "добро зело." Во-вторых, изложенное учение буддизма, по словам проф. Рождественского, "выходит из того положения, что душа человека не существует отдельно от формы и нуждается во внешней оболочке для продолжения своего существования." Но так думать о душе, значит отвергать ее самостоятельность и духовную сущность!

Если одни из религиозных вопросов буддизм решает так ошибочно и неудовлетворительно, то на другие совсем не дает никакого ответа. Один из учеников (Малукия) приходит к Будде и высказывает удивление по поводу того, что он оставляет неразрешенным целый ряд самых важных и существенных вопросов: вечен ли мир, или ограничен во времени? Продлится ли жизнь совершенного Будды и за гробом? "Что все это остается без ответа, - говорит монах, - мне не нравится, и я нахожу это неладным; поэтому я пришел к учителю, чтобы он разрешил мои сомнения. Пусть же ответит мне Будда, если может. Если кто-либо чего не ведает и не знает, то прямодушный человек просто скажет: я этого не ведаю, не знаю." В ответ на эти слова Будда прежде всего говорит, что он и не обещал Малукии предложить ответы на поставленные вопросы, когда приглашал его в общество своих учеников. А затем высказывает следующее: "Один человек был поражен отравленной стрелой. Тогда его друзья и родные позвали сведущего врача. Что, если бы больной тут сказал: "Я не позволю лечить своей раны, пока не узнаю, кто этот человек, который поразил меня: знатный он, или брамин, вайшья или шудра?" (Названия каст в буддизме. - Ред.) Или же, если бы он сказал: "Я не позволю лечить моей раны, пока не узнаю, как зовут человека, поразившего меня, из какого он рода, высок он, или мал, или же среднего роста, и как было сделано оружие, которым он меня ранил!" Каков был бы конец всего этого? Человек бы умер от своей раны."

Из этого рассказа видно, что Будда на многие вопросы веры не оставил ответов потому, что решение их не находил нужным для душевной пользы своих последователей. Но справедливо ли это? Обходить молчанием важнейшие вопросы религии - не значит ли отказаться от удовлетворения одной из самых существенных потребностей человека и оставлять его в состоянии мучительного неведения?

Современное еврейство, или новоиудейство (Настоящий отдел составлен на основании сочинений) Ковальницкий А. свящ. Теоретическое Богословие евреев-талмудистов; 2) Того же автора. нравстенное учение евреев-талмудистов. Киев, 1877; 3) Алексеев А. Очерки домашней и общественной жизни евреев. Новгород, 1822. и 4) Современное иудейство и отношение его к христианству. Труды Киевской Духовной Академии. Киев, 18б1. N 9.) ведет свое начало от древнейшей богооткровенной религии: корень его скрывается в глубине незапамятных библейских времен. Родоначальниками еврейского народа были великие ветхозаветные праведники: Авраам, Исаак и Иаков," прославляемые и Новозаветной христианской Церковью. Им и их потомству были обещаны от Бога особенные блага: благоволение Божие, умножение на земле, земное благополучие, счастье и - самое главное - происхождение по человечеству их рода Христа, Спасителя мира. Ввиду этого еврейский народ имел высокие преимущества перед всеми другими народами: из всего человечества Господь выделил его, как Свою собственную часть и наследственный удел Божий (Втор. 32:9), выделил для того, чтобы он хранил истинную веру в Бога и распространял ее на земле. И, действительно, в то время, когда все другие народы погрязали в забвении Бога и идолопоклонстве, одни только евреи имели истинную религию и знали пути, ведущие ко спасению: "им вверено было Слово Божие" (Рим. 3:2); спасение должно было произойти от иудеев (Ин. 4:22).

Изрекши людям еще в раю обетование об Избавителе (Быт.3 гл.), Господь в разное время и различным образом напоминал еврейскому народу о Сыне Своем, имевшем явиться на земле для спасения нашего. Начиная с общих и туманных начертаний лица Спасителя то под видом Семени Жены, то под видом Семени Авраама, через которое получат Божие благословение все народы земли (Быт. 22:17-18), предсказания о Христе в Св. Писании Ветхого Завета становятся со временем все более ясными и определенными. Так, патриарх Иаков (Быт. 49:10) и пророк Даниил (Дан. 9:24-27) предвозвестили время явления в мир Спасителя; Св. царь Давид с поразительной ясностью изобразил в своих пророческих псалмах Иисуса Христа как Бога и Человека-Страдальца (Пс. 2:6-7; 109; 21:7-9, 12, 19; ср. Ис. 53:3, 5-8, 12). Даже частные события из Его жизни были предуказаны в Ветхом Завете, именно: Христос родится от Девы (Ис. 7:14), в городе Вифлееме (Мих. 5:2); будет творить чудеса (Ис. 61-2; 35:3-4), установит Новый Завет (Ис. 2:3; Иер. 31:31); по смерти низойдет в ад (Пс.15:10), воскреснет из мертвых (Пс. 70:20), вознесется на небо (Пс. 56:6; 23:7) и вместо Себя пошлет уверовавшим в Него Духа Св. (Иоил. 2:28).

Несмотря, однако, на великий грех, тяготеющий, над иудейским племенем (отвержение Сына Божия), евреи и до сих пор считают себя народом близким и угодным Богу. По учению Талмуда (еврейского закона), евреи для Бога приятнее ангелов. По своей душе они весьма сродни Самому Творцу: душа еврея - это часть существа Божия, и потому каждый еврей представляет собой как бы частичку Бога, подобно тому, как каждый сын есть часть существа своего отца. Все благосостояние мира будто бы покоится на сынах Авраама. Если бы не было на земле евреев, то не было бы и благословения Божия над нашей планетой: не было бы ни солнца, ни дождя; и никакой народ не мог бы существовать на земле без евреев. Такой высокий взгляд высказывает Талмуд относительно евреев.

Что же ценного содержит в себе современная еврейская вера? Как она учит о главнейших предметах человеческого знания: о Боге, о человеке? Какие предписания дает относительно нашей жизни и поведения?

Следует, наконец, отметить учение Талмуда о Мессии, которого евреи все еще ожидают. Когда придет Мессия, земля будет рождать готовые уже испеченные блины, а также особого рода пшеницу, зерно которой будет толще двух вместе сложенных почек громаднейшего вола. Мессия даст евреям царство на земле: им будут служить все народы, все царства будут находиться у них в подчинении. Господству евреев будет предшествовать величайшая война, в которой погибнет две трети человечества, а для евреев потребуется семь лет, чтобы успеть сжечь добытое у других народов во время войны оружие. Евреи будут весьма богатыми, потому что все сокровища мира достанутся в их руки. С пришествием Мессии все народы примут Иудейскую веру; только христиане не удостоятся этой милости и будут совершенно истреблены с лица земли.

Что же касается нравственных правил Талмуда, то они - не только ошибочны и низкопробны, но и крайне вредны для спокойной жизни человечества. По учению Талмуда, только евреи - люди. Остальные же народы имеют свойства зверей и происходят от животных. "Семя человека не еврея есть семя животного," - говорится в Талмуде. Поэтому неудивительно, что в некоторых местах Талмуда встречается название не евреев собаками. Понятно само собой, как такие взгляды должны отражаться на отношениях евреев к другим людям.

Отсюда следует, что все поступки евреев по отношению к иноплеменникам, хотя бы они были, по общему мнению, низменными и бесчестными, - позволительны и законны. Так, по учению Талмуда, евреям можно обманывать безбожных, ибо написано: "Будь чистым к чистым и несправедливым к неверным." Точно так же не составляет греха для еврея ограбить и обворовать гоя (иноплеменника): заповедь "не укради" относится только к евреям и не касается иноплеменников. Наконец, еврей, по учению Талмуда, имеет право и над жизнью других людей. Еврейские раввины учат, что "Кто не признает хотя бы одного пункта Иудейской веры, тот отщепенец и эпикуреец, которого ты должен ненавидеть, презирать и истреблять, потому что написано: Я должен, Господи, ненавидеть тех, которые тебя ненавидят." "Кто, - говорит Талмуд, - имеет намерение убить зверя, а вследствие неосторожности убьет человека, или кто хочет убить язычника, (т. е. иноплеменника), а вследствие ошибки убьет еврея, тот в преступлении не виновен." "Кто проливает кровь безбожных (то есть не евреев), - учат раввины, - тот приносит Богу жертву." Таковы предписания Талмуда, устанавливающие обязанности иудейского племени в отношении к не евреям, безбожникам. При этом под последними вместе с язычниками разумеются и христиане. По учению Талмуда, Иисус Христос был изменник и отступник от еврейской веры, еретик. Он отвратил Своих последователей от Бога и Сам стал принимать божескую честь. Поэтому, христиане - идолопоклонники. "Все, блуждающие за Иисусом, - пишет один еврейский раввин, - хотя в своем учении разнятся друг от друга, - вообще идолопоклонники, и с ними нужно обращаться, согласно ясному предписанию Талмуда, как с идолопоклонниками." Такова еврейская вера по учению Талмуда догматическому и нравственному. Первое наполнено баснями, напоминающими древние языческие религии, а второе проникнуто враждой и ненавистью ко всем людям. Ошибочность того и другого учения Талмуда, по-видимому, начинает сознаваться и самими его последователями: авторитет и обязательность этого иудейского Закона во всей совокупности его правил признается далеко не всеми евреями. В 20-х годах прошлого (XIX) столетия среди ученого еврейства под влиянием философской науки того времени, образовалось стремление изменить и обновить догматы своей веры. Первоначально это преобразование имелось в виду провести в весьма широких размерах и распространить даже на самые источники еврейских верований. Поэтому в иудейской ученой литературе стали высказываться мысли о необязательности талмудических преданий и о временном значении Закона Моисеева, будто бы потерявшего теперь всю силу в отношении к евреям. Но эти смелые попытки поколебать вековые основы иудейства, как и нужно было ожидать, не имели успеха; громадное большинство сынов Израиля оказалось не на стороне преобразователей. Тем не менее, отмеченное движение в ученом еврейском мире не прошло совершенно бесследно для иудейского вероучения: зародилась мысль придать последнему иной вид, более осмысленный и отвлеченный, чем оно имеет в символической книге еврейства - Талмуде. Нынешние евреи обнаруживают склонность внести в свои догматы такие толкования, которые, хотя и приближают их учение к религиозно-нравственному сознанию большинства современного человечества, но находятся в явном противоречии с основными источниками их веры. Так, главнейший догмат Израиля - единство Божие - в объяснениях нынешних ученых евреев получает такой смысл, что он служит источником и основой нравственного усовершенствования для всех людей, независимо от племенных и вероисповедных различий. "Насилие и рабство всякого рода - материальное и моральное - должны были исчезнуть и уступить место свободе человека, как существа нравственного, идеал стремлений которого в самом вечном. Неровность и разъединение должны были уступить место любви и братству, потому что Вечный Творец человека есть Бог совершенства и гармонии, потому что во всем человеческом роде отражаются Его бесконечные совершенства." Но не трудно видеть, что такие возвышенные мысли, высказываемые обновителями еврейства, принадлежат не им самим, а заимствованы из христианства. При том же они не согласуются с общим духом Талмуда.

В совершенно другом виде, не согласном с верованиями Талмуда, в еврейской ученой литературе представляется и лицо Мессии. Он уже не изображается, как всемирный завоеватель и давно ожидаемый устроитель земного благополучия евреев. Цель его пришествия на землю - не счастье только избранного народа, но и всех людей. Когда явится Мессия, "Он оснует Царство Божие на земле, царство Духа... Этот Дух Божий, как показано было еще пороку Илии, не в бурном дыхании ветра, разрушающего горы и скалы, не в землетрясении, не в огне, а в гласе хлада тонка, т. е. не в бурях страстей человеческих а в мягких движениях кроткой и нежной души." Пришествие Мессии будет сопровождаться общим миром, религиозным энтузиазмом мудростью и ученостью, познанием тайн природы и жизни, всеобщим почтением к Израилю, как к народу, который от начала мира предназначен был служить проводником великих нравственных идей для всего остального мира." Таким образом, цель пришествия Мессии, сравнительно с общееврейскими верованиями, значительно изменяется и расширяется; явление его связывают главным образом с нравственным обновлением и притом не только еврейского народа, но и всего человечества. В какой высокой степени нравственное благо последнего, по-видимому, озабочивает современное иудейство, можно судить по тому, что некоторые из обновителей иудейства под именем Мессии не прочь разуметь не какое-либо определенное историческое лицо, а просто время высшего развития и усовершенство- вания рода человеческого.

ОСНОВАТЕЛЕМ мусульманства (Сведения о мусульманстве нами заимствованы из сочинений 1)Письма о магометанстве. СП6, 1848; 2) Рождественский Н. О мусульманстве и христианстве. СПб., 1877 и 3) статей соответствующего содержания, помещенных в журнале "Православный Собеседник" за 1871, 1872, 1874 и 1887 г.) был араб Магомет, живший шестьсот лет спустя после Рождества Христова. По своим торговым делам Магомет часто путешествовал по странам востока, где познакомился с иудейскими и христианскими верованиями. Вообразив себя необыкновенным человеком, посланником Божиим, он составил свое особенное учение, которое изложил в своей книге - Коран.

Нужно заметить, что через отрицание Троичности вносится особый смысл в учение о Боге. Когда христианство учит о трех Лицах Божества, то этим самым показывает, что Бог есть Существо Любящее, как Само в Себе, так и по отношению к людям и к миру. Когда Бог представляется Существом совершенно одиноким и не имеющим в Себе равных между Собою Лиц, то на кого будет направляться и на Ком будет сосредотачиваться любовь Божия? На мир, на человека? Но они не равны Богу, ограничены и временны. Поэтому ими одними не может исчерпываться любовь Божия: она для своего совершенного проявления требует равных и единосущных Богу Лиц, каковыми и являются Лица Пресвятой Троицы. Таким образом, религия Магомета, представляя Бога только в одном Лице, отняла у Него главнейшее Его свойство любовь в ее высшем и совершеннейшем проявлении. Вместе с тем через указанный догмат внесена Магометом особенная, отталкивающая черта в учение об отношениях Бога и к людям и к миру. "Нет Бога, кроме Бога (Аллаха - Ред.)." "Слова эти отрицают в Боге не только всякую множественность по существу и в лицах, но на арабском языке слова эти содержат еще и тот смысл, что один только Бог есть деятель всего существующего, единственная действующая сила вселенной, в которой, кроме Бога и нет иной силы, иного начала, и что все творения, как духовные, так и вещественные, - от архангела до самой малейшей частицы какой-нибудь пыли, - вполне только страдательны, не имеют никакой свободы, суть только слепые орудия Бога," Так, излюбленным догматом Магомета вводится суровое, грозное и всеподавляющее владычество Божие в мире.

Должно заметить, что в ранний период жизни Магомета, когда он находился под сильным влиянием иудейских и христианских верований, как все его учение было чище и ближе к истине, так и в частности - не содержало в себе указанной неправильной мысли. В то же время проповедник из Мекки учил, что Бог, при всем своем беспредельном всемогуществе, - справедлив, милостив и свят. Поэтому и человек не может потерпеть от Бога никакого зла, обиды и несправедливости: награду или наказание в будущем он получит только за свои дела. "Человеку будет воздано не за что-нибудь другое, а только за его дела." Каждая душа понесет только "ей свойственное бремя (ее собственные прегрешения)." Поэтому, "кто делает добро, делает это только для собственного блага, кто делает зло, тот этим сам себе приписывает наказание." Но впоследствии, под влиянием успеха своего дела и под обаянием своего мнимого небесного посланничества, Магомет изменил до противоположности свое первоначальное учение о Боге и Его отношении к человеку. Так, стал приписывать Богу такие названия, которые не согласуются с Его святостью и правосудием. Вместе с наименованием Бога "Милостивый," "Милосердный," Магомет не затрудняется называть Его: "себялюбивый," "надменный," "грозный," "мстительный."

Кроме неправильного учения о Боге, в Коране Магомета допущено много и другого ложного и противоречащего истине. Так, в нем проповедуется ненависть и вражда ко всем людям, которые не принадлежат к мусульманству. "Нет перед Богом животных более гнусных, как те, которые не веруют и остаются неверными," - говорится в Коране. "Если тебе удастся схватить их во время войны, рассей их посредством их казни, их последователей, чтобы они и о том поразмыслили" Такой воинственный дух учения священной мусульманской книги вполне согласуется как с характером Магомета, так и с историей распространения eго веры на земле. Магомет прокладывал дорогу своему учению мечом: он был в одно и то же время и проповедник новой веры, и полководец, завоеватель.

Здесь невольно приходит на ум сравнение между Магометом и Христом, между верой Христианской и мусульманской. Христос обращал к Себе людей только посредством Своего учения и чудес. Он не употреблял другой силы, кроме силы истины, не прибегал к другому мечу, кроме духовного, который есть слово Божие (Еф. 6:17). У Него не было войска для зашиты Своего дела. Без всякой посторонней помощи и человеческой поддержки, только трудами двенадцати бедных простолюдинов - Св. Апостолов, Он весь мир покорил Своим учением. Арабский пророк и умер, не погасив в себе чувства ненависти к неверным, умер с грозным поручением одному из своих приближенных: "Вооружись за дело Божие, веди мужественно святую войну, лезвием меча сотри язычников!" Как это не похоже на предсмертные минуты нашего Господа и Спасителя, который оставил нам заповедь любить и врагов наших (Мф. 5:44), Сам молился с высоты Креста за Своих распинателей: "Отче! прости им, ибо не знают, что делают!" (Лк. 23:34).

Как войну против неверных Магомет считал священной обязанностью каждого мусульманина, так и все отношения последнего к людям старался отравить чувством вражды, злобы и отчуждения. В Коране он заповедует своим последователям гнушаться неверных и всячески избегать сообщества с ними под страхом особого наказания Божия. "О, верующие, - говорит Магомет, - не избирайте друзей между неверными. Берегитесь сидеть с неверными, иначе вы сделаетесь подобны им, а Бог соберет вместе в геенне лицемеров и неверных. Верьте только тем, которые следуют вашей вере." "Не избирайте друзьями иудеев и христиан они друзья одни другим. Тот, кто примет их за друзей, кончит сходством с ними, а Бог не будет путеводителем нечестивых." При такой человеконенавистнической проповеди понятно, что арабский лжепророк не считал нужным обязывать своих последователей какими-либо правилами честности и справедливости по отношению к не мусульманам: для благополучия и счастья верных позволительно применять к другим людям и нечестные средства: ложь, хитрость, обман и насилие...

Понятно отсюда, какой гибельный вред представляет для человечества магометанство, проповедующее такое злобное и фанатическое учение. И действительно, история свидетельствует, что распространение мусульманства сопровождалось уменьшением и опустошением тех стран, в которых водружалось знамя Магомета. "И ныне нельзя сказать ни об одной стране, находящейся под владычеством мусульман, что она отличается цветущим положением. В начальном отечестве рода человеческого, в древней Халдее, в странах между Тигром и Евфратом теперь все пустыня, все бесплодно; земледелия мало, городов, мало, да и те бедны и в жалком положении; сел нет; люди блуждают, не зная о своих предках и с каждым днем все ближе и ближе к состоянию дикарей. Все эти великолепные и многолюдные города, о которых говорит история, их многочисленное народонаселение, образованное и богатое, которое оставалось от средних веков, теперь совершенно исчезло. Когда спрашивают причину того, поневоле отвечаешь: причина этого в ложной религии."

Одним из сильнейших заблуждений мусульманства следует признать допущенное им многоженство. По примеру Магомета, многократно вступавшего в новые супружества, каждый его последователь может иметь одновременно до четырех жен и неограниченное число наложниц. Этот мусульманский обычай, в свою очередь; основывается на неправильном взгляде магометанской веры на женщину. По христианскому учению, женщина, как и мужчина, создана по образу и подобию Божию; имеет душу свободную, разумную и бессмертную. Ее назначение на земле состоит в том, чтобы служить продолжению человеческого рода и быть подругой и помощницей своего мужа. Поэтому и женщине дарованы Творцом силы и способности - душевные и телесные, - соответственно ее высокому призванию.

Между тем, мусульманство имеет свой особый взгляд на женщину. "Жены ваши - поле ваше, - говорит Магомет, - ваше поле. Ходите на ваше поле, как хотите." Таким приговором арабского лжепророка женщина не только ставится ниже мужчины, но и приравнивается к вещам бездушным. По словам одного исследователя мусульманства, самки у многих животных уважаются и почитаются более, чем женщина магометанством." Понятно, что между мусульманами не может быть брака, как установления религиозного. У них существует только гражданский брак соглашения между супругами. Вследствие этого женщина магометанка лишена всех прав: это - вечная узница и беспрекословная раба своего мужа. Последний имеет власть распоряжаться ею по своему произволу: может наказывать, обманывать, выгонять из дома, разводиться, опять принимать к себе и проч. Нет нужды говорить о том, как печально и унизительно такое положение женщины, и как вредно многоженство для благосостояния семейного: множество детей, оторванных от родителей, отсутствие мирной и согласной супружеской жизни, бесчисленные братоубийства, нечестивые кровосмешения и всякие гнусные пороки - вот последствия узаконенного Магометом потворства грубой чувственности.

Насколько последняя сильно владела душой Магомета, можно судить потому, что даже духовные райские наслаждения, которых, по словам Св. Апостола, "не видел глаз, не слышало ухо," и которые не могли прийти даже на сердце человеку" (1 Кор. 2:9), он способен был представлять не иначе, как с точки зрения плотского, страстного человека. Вот как описываются райские удовольствия в Коране Магомета. "Рай обширен, как небеса и земля вместе. Это - сады, мускусная почва которых орошена потоками воды, источниками, катящимися между зелеными берегами, усеянными цветами. Кроме водных источников здесь будут реки молока, меда и вина... Тут растут деревья с плодами всех сортов... Ветви их деревьев погнулись под тяжестью прелестных плодов и сами гнутся к руке, чтобы можно было сорвать их, и даже ко рту, чтобы прямо съесть их. В таких-то садах будут жить праведники. Одетые в зеленые, штофные и атласные одежды, они будут украшены золотыми и серебряными запястьями и жемчужинами. Будут жить они в великолепных шелковых беседках, лежа ни пышных роскошных седалищах, украшенных золотом и каменьями. Под ногами их будут ковры с парчовой подкладкой. Деревья покроют их своею тенью, так что они не испытают ни жара, ни холода. У каждого праведника будет круг прислужников, вечно юных отроков. На золотых и серебряных блюдах будут подавать они праведникам разнообразные явства и напитки в золотых и серебряных бокалах. И замечательно, что от этих напитков они не почувствуют ни жажды, ни опьянения. Наконец, праведники будут жить в обществе женщин. Это - девы со скромным взглядом, которых никогда не касался ни человек, ни гений; девы, подобные гиацинту и кораллу. Выпуклая грудь, большие черные глаза, вечная юность, совершенный, возраст и постоянно возобновляющееся девство - вот их остальные прелести."

Конечно, дозволение многоженства и обещание чувственных удовольствий по смерти могут приятно действовать на людей плотских и располагать их на сторону мусульманской веры. Но первое - не согласно с волей Господа, сотворившего в начале единую чету - мужа и жену и благословившего их на продолжение человеческого рода (Быт. 2:24; Мф. 19:5), а второе - грубая ложь и явная для всех неправда, так как в будущей жизни, по слову Иисуса Христа, люди "ни женятся, ни выходят замуж, но пребывают, как Ангелы Божии, на небесах" (Мф. 22:30).

НЕ МОЖЕТ быть в людях правой и спасительной веры без исповедания Иисуса Христа - Сына Божия и Духа Святого Утешителя. По учению Господа нашего Иисуса Христа, только Он есть дверь, ведущая ко спасению (Ин. 10:9); никто не может придти к Богу-Отцу, как только через Него (Ин. 14:6); только верующий в Него имеет, жизнь вечную (Ин. 6:47); а неверующий "не увидит жизни, но гнев Божий пребудет на нем" (Ин. 3:36). Так, нет для человека иного пути, как путь послушания и труда по исполнению заповедей Христовых. Христианство есть единственно верная религия на земле.

Основателем христианства был не кто-либо из людей, а Сам Бог, благоволивший послать в мир для его спасения Своего Единородного Сына, Господа нашего Иисуса Христа.

Сам Иисус Христос ясно засвидетельствовал истину Своего божественного достоинства, когда учил о Себе, как о Сыне Божием, совечном (Ин. 8:58) и единосущном (Ин. 10:30) Богу-Отцу, явившемся в мир по Его воле (Ин 6:38-39; 8:42; 7:28-29; 17:3) и для проповеди Его учения (Ин 7:17; 8:26, 28; 12:49-50). Справедливость этого величайшего откровения о Себе Христос доказал всей Своей земной жизнью.

Во-первых, Его жизнь была образцом совершенной святости, воплотившей в себе все добродетели: непрерывное, горячее благочестие, безграничную любовь к людям, со- вершенную чистоту и невинность, полное самоотвержение и презрение земных благ, глубочайшее смирение и кротость, беспримерное великодушие и терпение. Даже ожесточенные враги Иисуса Христа не осмеливались бросить на Него какую-либо тень обвинения и отвечали полным молчанием на Его вопрос: "Кто из вас обличит меня в неправде?" (Ин. 8:46) Иуда, хорошо знавший жизнь своего Учителя, должен был сознаться: "Согрешил я, предав кровь невинную" (Мф. 27:4).

Во-вторых, исполнена была многочисленными чудесами. Чудеса Христовы не были вымышленными фактами или баснями, а действительными событиями. В этом с несомненностью удостоверяют их непосредственные свидетели: Св. Апостолы, иудеи и язычники, - современники Иисуса Христа, - и целый сонм архиереев и фарисеев. Последние, не имея возможности опровергнуть очевидных и всем известных чудес Спасителя, спрашивали себя: "Что нам делать? Этот человек много чудес творит," - и по предложению Каиафы, пришли к заключению: "Лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели, чтобы весь народ погиб" (Ин. 11:47 - 50). С другой стороны, знамения, сотворенные Христом, не были и действиями искусства, случая или подлога. Против первого говорит простой и открытый способ совершения чудес и невозможность совершения их естественным образом; против второго чрезвычайная многочисленность чудес и их удивительная целесообразность; против третьего - святейший характер Иисуса Христа, чуждый какой-либо лжи и обмана, который был бы совершенно невозможным при тех обстоятельствах, среди которых были совершаемы Его чудеса. В последних самым очевидным образом проявилась божественная сила Иисуса Христа, так как действия Спасителя явно выходили из пределов естественных сил и законов природы, например: воскрешение мертвых, укрощение ветров, хождение по воде, мгновенное исцеление больных неизлечимыми болезнями и проч. "Образ, как совершал Иисус Христос чудеса Свои, явно показывал, что Он есть Бог. Ибо как древле Бог рече и быша, повелел и сотворились (Пс. 148:5), так и Иисус Христос говорил - и делалось по слову Его; говорить расслабленному: "встань, возьми постель твою, и иди в дом твой;" больной встает, берет и идет (Мф. 9:6); говорит мертвому: встань, и встает (Лк. 7:14); Лазарь!, иди вон, - и мертвый выходит из гроба (Ин. 11:43). Только Всесильный, содержащий в деснице Своей жизнь и смерть, может таким образом и такие совершать дела!"(Прибавление к изданию творений святых отцов. М. 1845. ч.3. С. 373.)

В третьих, ознаменована была многими пророчествами, произнесенными Иисусом Христом. Знание будущего принадлежит только Богу, и пророчество есть проявление одного из свойств Божиих - всеведения. Одни из пророчеств Иисуса Христа уже исполнились (относящиеся к Самому Иисусу Христу, судьбе Апостолов и Иерусалима), другие исполняются и доныне (о распространении евангельской проповеди по всему миру, о пребывании Церкви Христовой на земле до скончания мира, о рассеянии иудеев между народами), третьи несомненно исполнятся в свое время (о последних судьбах мира и человека). К числу доказательств Божества Иисуса Христа следует присовокупить также все Ветхозаветные пророчества о Мессии (о них была речь выше) и свидетельства Самого Бога-Отца о Своем Сыне. Первые были весьма многочисленны и касались как лица Иисуса Христа, так и разных обстоятельств Его земной жизни. Сам Иисус Христос и Св. Апостолы ссылались на Ветхозаветные пророчества, как на доказательство божественного достоинства Спасителя (Мф. 1:22; 2:17; Лк. 24:44). Бог-Отец неоднократно свидетельствовал с неба о Своем Единородном Сыне, именно: при крещении (Мф. 3:16-17), во время преображения (Мф. 17:1-5), и после молитвы Иисуса Христа к Богу-Отцу в Иерусалиме о прославлении Им Своего Сына (Ин. 12:28-30). Наконец, во время самых крестных страданий Иисуса Христа Бог-Отец заявил о величии Своего Сына поразительными знамениями: повсеместной тьмой, землетрясением и воскресением мертвых (Мф. 27:45, 51-53). "Не слышно было здесь гласа, изрекающего величие Страдальца, но и небо и земля, по воле Всевышнего, без слов громогласно проповедовали о Божественном величии Иисуса. История рода человеческого не представляет примера, чтобы страдания какого-либо человека были ознаменованы подобными явлениями. И язычники, омраченные тьмой неведения, поражались величием знамений, и уразумевали истину, как свидетельствует Евангелист: "Сотник же и те, которые с ним стрегли Иисуса, видя землетрясение и все бывшее, устрашились весьма и говорили: воистину Он был Сын Божий" (Мф. 27:54).

На Божественном достоинстве Основателя христианства твердо и незыблемо утверждается и высокое значение последнего, как религии истинной и совершенной. Учение христианской веры, как исходящее от самой небесной Истины, от Бога-Отца светов, есть самое совершенное, возвышенное и чистое: "чистое, как свет, возвышенное, как небо и истинное, как Бог."( Шафф. Ф. Иисус Христос - чудо истории. СПб. 1874. С. Зб-37.)

Оно проповедано и предназначено Христом для всего мира, а потому заключает в себе такие свойства, что может находить внимание и привлекать к себе сочувствие других людей, без различия их племен и народностей. И действительно, Христос Своим учением и делами располагал к вере в Себя представителей всего человечества. "Он находил учеников и поклонников между Иудеями, хотя и не принадлежал ни к одной из иудейских сект и не увлекался иудейскими преданиями; Он находил обожателей между греками, хотя и не проповедовал никакой новой философской системы; между римлянами, хотя Он и не одержал ни одного сражения, и никакого царства не основал; между индийцами, которые презирают всех людей из низких каст; между черными дикарями Африки и краснокожими американцами - также успешно и легко, как и между цивилизованными нациями новейших времен всех стран света"(Там же С. 43).

Благодаря всем указанным свойствам, христианское учение весьма быстро и широко распространилось во всем мире. Уже Тертуллиан говорил о свoeм времени (II в.): "Мы существуем, так сказать, со вчерашнего дня, и уже наполняем все: ваши (римские) города, острова, замки, пригороды, советы, лагери, трибы, декурии, двор, сенат, форум; предоставляем вам одни только ваши храмы."( Тертуллиан. Творения. Перев. карнеева Г; СПб. 1849. Ч. I. С. 77. " Шафф. 11ит. соч. С. 27). По словам одного западного богослова, "Иисус от Назарета, без денег и оружия завоевал миллионы; завоевал более, чем Александр, Цезарь, Мухаммед и Наполеон; без научного познания и учености Он распространил свет на человеческие и божественные дела, более, чем все философы и ученые, взятые вместе, без школьного красноречия Он произносил такие слова жизни, какие никогда, ни прежде, ни позже, не были высказаны, и произвели такое действие, которое далеко превышает какого бы то ни было оратора или поэта; не написавши ни одной строки, Он привел в движение перья и дал темы для проповедей, речей, сочинений, ученых книг, произведений искусств и сладких песен хвалы, - сделал больше, чем все множество произведений великих мужей древних и новых времен. Рожденный в яслях, Он двигает теперь судьбами цивилизованного мира и господствует над духовным царством, которое обнимает третью часть обитателей земного шара.

Выше мы подробно говорили о том влиянии, которое имело христианство на древний языческий мир. Это влияние было повсеместное, глубокое и сильное: оно отразилось самыми благодетельными последствиями на всех сторонах человеческой жизни. "Не обязаны ли пришествию Господа религиозная жизнь небывалым развитием, мирская Мудрость - высшим полетом, искусство - новым вдохновением, семейство - лучшим устройством, государство - в некотором отношении, счастливым состоянием в сравнении с прежним? Не открылся ли новый мир духа для всех Его последователей? Не основалось ли высшее общество веры, надежды и любви, о котором иудейский и языческий мир едва ли имели представление? Не находятся ли везде следы благословенных стоп Того, Кто еще и теперь, как некогда, ходит в духе, благодетельствуя на земле?" (Шикопп Ю. Аппологетические беседы о Лице Иисуса Христа. СПб. 1870. С. 254)

Из всего сказанного следует, что христианство есть религия необходимая и ничем не заменимая для человека. Это - совершеннейшее и высшее откровение Божие людям. По словам Св. Иустина Мученика, "вечный и последний закон дал нам Христос, и завет верный, после коего ни закона, ни повелений, ни заповедей не будет" (Иустин Мученик. Разговор. С. 17). Как бы не ушло со временем человечество вперед, как бы ни развивалось во всех отношениях, христианская вера всегда будет светить для него достаточно ярким и сильным светом и служить надежным и благодетельным руководством в его жизни. Справедливо по этому поводу сказал известный немецкий поэт (Гете): "Пусть духовная культура идет все более и более вперед, пусть естественные науки растут во всю ширину и глубину, пусть развивается ум человеческий как он хочет, выше высоты и нравственной культуры христианской, как оно светит и освещает в Евангелие, человек никогда не поднимется" (Геттингер. Цит. соч. Ч. 2. С. 46). Даже люди, превратно понимающие божественную Личность Основателя христианства, признают высокое достоинство последнего и его непреходящее значение на земле. По словам Штрауса, "до тех пор, как человечество будет чувствовать необходимость религии (без религии же оно никогда не останется), оно никогда не останется без Христа, так как желание иметь религию без Христа было бы столь же странно, сколь странно желать поэзии и обходить Гомера, Шекспира и др" (Шафф Ф. Цит. соч. С. 160). А Ренан говорит: "Христос основал истинное богопочитание, которое до конца мира найдет для себя место в великих делах... Если бы другие планеты были населены жителями, одаренными разумом и нравственностью, и если бы они услышали слово Иисуса, то и их религия не могла бы разниться от той, которую проповедал Он у кладезя Иакова" (Там же).

Здесь нелишне привести некоторые мысли древнего христианского учителя Тертуллиана о превосходстве христианской веры. По его словам, "Иисус Христос всем народам преподал точный и неизменный символ веры, которому весь свет обязан верить, и которого, следовательно, надлежит искать, чтобы найти его и ему поверить. Но сей единственный и неизменный символ не требует бесконечных исканий. Ищите, пока не найдете; верьте, когда нашли" (Тертуллиан. Творения. С. 158). Но если потому только, что одни учили одно, а другие другое, захотим мы вечно искать, - дабы найти, то мы - в опасности всегда искать и никогда не уверовать. Какой же после этого будет предел моих исканий и открытий?

Неосновательно поступает тот, кто таким образом блуждает из стороны в сторону, не пропуская ничего. Каждый имеет право упрекнуть его, что он скитается попусту. Но если я уверовал в то, во что действительно должен был уверовать, и после того воображаю, что мне еще искать должно, то, стало быть, я надеюсь найти еще что-нибудь, - а надеяться не могу, что по личиной вере действительно не верил, или же перестал верить. Но отрекшись от веры, я - отступник. Одним словом, если я все ищу, то это знак, что еще не нашел, или уже потерял. Евангельская жена погубила драхму одну и прилежно ищет ее, найдя же ее, перестает искать (Лк. 15:8-9). Человек просит у друга своего три хлеба взаймы, пришедши к нему за тем в полночь, но как скоро получил желаемое, то перестает стучаться в двери (Лк. 11:5-8). Вдова просит судью - выслушать ее, умолив же его на этот счет, остается спокойной (Лк. 18:3-5). Так-то справедливо, что всему должен быть предел, ищет ли кто, стучится или просит. Для сего Иисус Христос и говорит: "Всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят."(Мф. 7:8). Да и где христианам искать истину? "Не у еретиков ли, у которых все чуждо, все противно истине христианской? Да не будет! Какой служитель ожидает пищи от чужого господина, или, лучше сказать, от врага господина своего? Какой воин, исключая разве, кто беглец, предатель, возмутитель, станет требовать жалованья или вознаграждения у государя, который не в союзе, а во вражде с его государем? Евангельская жена искала драхмы, но в своем доме; человек, просивший хлеба, стучался, но у дверей своего друга; вдова умоляла выслушать ее, но такого судью, который не был ее врагом. Чему научиться от тех, которые не умеют ничего иного делать, как разрушать? Какого света ожидать там, где все тьма? (Там же. С. 159-160)

Нельзя искать истины у еретиков потому, что "истина существовала первоначально, а заблуждение явилось впоследствии. Бог сеет сперва семя доброе, потом враг его приходит и примешивает тут плевелы (Мф. 13:28). Притча сия явно знаменует два противоположные учения. Слово Божие в той же главе названо семенем. Следовательно, вникая в порядок времени, надобно заключить, что то учение, которое преподано первым - истинно и божественно, а то, которое прибавлено впоследствии - ложно и чуждо.( Там же. С. 177). Так как настоящие строки мы пишем для христиан, более или менее знакомых со своим вероучением, то мы не будем подробно излагать догматов христианской веры. Но чтобы каждый мог ясно убедиться в высоком преимуществе христианства перед всеми другими религиями, мы, хотя в общих и кратких чертах, изложим основной догмат нашей веры - об искуплении людей через Господа Иисуса Христа.

Роду человеческому всегда было присуще сознание своей греховности и вины перед Богом. Как бы далеко люди не удалились от Него, как бы ни старались заглушить в себе высшие потребности души через пристрастие к миру, его красотам и благам, как бы не забывались в вихре страстей и пороков, они никогда не могли подавить в себе гнетущего чувства своего недостоинства и отвержения от Святейшего Существа. Пламенное желание сделать что-либо, чтобы загладить и очистить грех и тем умилостивить разгневанное Божество красноречивым образом выражалось в обычае жертвоприношений, несомненно существовавшем у всех народов древности. Однако, при всей распространенности в дохристианском мире жертвоприношений, даже человеческих, не оставляла людей мысль о недостаточности этого внешнего средства к очищению греха и удалению вины перед Богом. Поэтому-то у многих народов древности, наряду с жертвами, сохранялись знаменательные и таинственные предания о том, что некогда, в будущем, придет к людям помощь и спасение от Самого Бога. Эту мысль можно находить в разных древних сказаниях о героях благодетелях человечества, предпринимавших для его счастья великие подвиги и даже жертвовавших своей жизнью. Так, китайский мудрец Конфуций давал своим ученикам торжественное уверение в том, что придет с неба святой, который будет знать все вещи и получит всю силу на земле и на небе... Он возобновит весь мир, изменит общественные нравы, пострадает за грехи мира, умрет среди страданий и поруганий, отверзет небо; народы ожидают его, как поблекшие растения - дождя (Шикопп Ю. Цит. Соч. С. 44).

Грех первого человека, увеличенный впоследствии в тысячи раз его потомством, повлек за собой два тяжких последствия. Во-первых, дерзновенное и безмерное оскорбление Высочайшего и Правосуднейшего Существа - Бога; во-вторых, - гибельное и опасное расстройство всех сил и способностей человека, как телесных, так и душевных. Поэтому, чтобы удалить и уничтожить эти следствия греха, необходимо было исполнить два важных дела: а) совершить кому-либо такой великий нравственный подвиг, который бы мог служить полной заменой и совершенным удовлетворением Бога за содеянные преступления и б) исправить и восстановить свои душевные силы в первоначальной чистоте и совершенстве. Но кто мог это сделать? "Человек никак не искупит братa своего и не дaст Богу выкупа за него (Пс. 48:8). "Человек и за собственные грехи не может дать

Богу умилостивительной жертвы, - говорит Св. Василий Великий, - Как же возможет сделать это за другого? А что же бы мог он приобрести в сем веке, столько стоящее, чтобы оно послужило достаточной заменой за душу по природе драгоценную, потому что она создана по образу Творца своего? Брат не может искупить брата своего, и каждый человек - сам себя, потому что искупающий собой другого должен быть гораздо превосходнее содержимого во власти и уже рабствующего. Но и вообще человек не имеет такой власти перед Богом, чтобы умилостивлять Его за грешника, потому что и сам повинен греху!" Тем более он сам, своими средствами, не в состоянии был подняться и восстановить утраченное через грех душевное здоровье: был больной, расслабленный, нуждающийся в посторонней помощи, которой никто оказать не мог...

Избавить людей от греха и его последствий, возвратить в прежнее состояние чистоты и невиновности, способен был только Бог Своей отеческой любовью и всемогущей силой. Но, с другой стороны, на основании строгой и совершенной правды Божией, необходимо было и то, чтобы и сам человек, хотя бы и слабый, больной, но все же сознательный и не потерявший способности воспринимать действия Божии, с сердечной отзывчивостью и послушанием, не безучастно относился к своему спасению, а служил ему тем, что находилось в его власти и силах: спасение наше не могло совершиться в некоторой мере и без нас. И вот Господь нашел такое средство спасти человека, в котором, по выражению слова Божия, "милость и истина встретuлись, правда и мир облобызались" (Пс. 84:11). Сам Единородный Сын Божий сделался нашим Искупителем и Спасителем; сошел с неба, стал истинным человеком, не переставая в то же время быть Богом. Как очевидно и удивительно проявились в этом деле совершенства Божии: любовь, всемогущество, правда и премудрость. Только Христос-Богочеловек и мог совершить наше спасение. "Нужно было загладить вину, - говорит Св. Григорий Великий, - но она могла быть заглажена не иначе, как только жертвой. Где же можно было найти такую жертву, которой достаточно было для уничтожения человеческой виновности? Животное не могло служить жертвой за человека: ею мог быть только сам человек и при том человек безгрешный. Потому-то Бог и принял нашу природу, за исключением греха, и принес в жертву за нас Свое, т. е. воспринятое им тело" (Геттингер. Цит. соч. Ч. 11. С. 353). Или вот что говорит Св. Иоанн Дамаскин: "Он (Сын Божий) сделался человеком для того, чтобы побежденное победило. Всемогущий мог исторгнуть человека из-под власти мучителя и всемогущей Своей властью и силой; но тогда бы мучитель имел бы предлог жаловаться, что он победил человека, но потерпел насилие от Бога. Поэтому Милосердный и Человеколюбивый Бог, восхотев самого падшего явить победителем, делается человеком, дабы восстановить подобное подобным" (Макарий, архиеп. Православно-догматическoe богословие. СПб. 851. В П1-х т. Т. III. С. 22).

Относительно нравственной жизни Своих последователей Господь, в противодействие греховным наклонностям людей, установил две основные заповеди: о самоотвержении и любви. Первая имела своей целью освободить человека от его коренного зла - гордости и самолюбия - и так далеко простиралась в своих требованиях, что внушала борьбу даже с такими естественными привязанностями, как привязанность к своему телу, к семейству, к миру. Взамен личных эгоистических интересов заповедь Христова стремилась внедрить в сердце человека два высоких и достойных предмета привязанности - Бога и ближнего. Служение тому и другому требуется сердечное, полное и совершенное. Как для Бога должны мы жертвовать всеми силами и способностями, так и любить ближнего до готовности положить душу свoю зa друзей своих (Ин. 15:13).

Второе величайшее дело, которое совершил Христос для спасения мира, это - Его искупительный подвиг. Он состоял в том, что Христос, как Вечный, Величайший и Святейший Первосвященник, Самого Себя принес в жертву Богу-Отцу и тем удовлетворил правосудию Божию за грехи всего человечества. В частности, первосвященническое служение Иисуса Христа имело два вида, или две степени. Во-первых, так как люди согрешили гордостью, самолюбием и противлением Богу, то Единородный Сын Божий благоволил вместо их пройти свой жизненный путь в крайнем смирении, величайшем унижении и совершенном послушании воле Отца (Евр. 10:5-7; Филип. 2:6-8). Во-вторых, так как люди своими грехами навлекли на себя праведный гнев Божий и подверглись проклятию небесному со всеми его тяжелыми последствиями, то Христос сделался ради нас Агнцем Божиим, взявшим грехи мира. Своими крестными страданиями и смертью Он принес очистительную жертву за людей и тем избавил их от греха, проклятия и смерти. искупительный подвиг Иисуса Христа имел бесконечную цену перед Богом-Отцом: вполне вознаградил правосудию Божию за грехи всего человечества. "Немаловажен был Умерший за нас, - говорит св. Кирилл Иерусалимский, - не чувственный был Агнец, не простой был человек, но Бог вочеловечившийся. Не столь важно было беззаконие грешников, сколько была важна правда Умершего за них. Не столько мы согрешили, сколько сделал правды Положивший за нас душу Свою" (Там же. С. 199). По словам Иоанна Златоуста, "Христос заплатил за нас гораздо больше, нежели чем мы были должны. Его уплата в сравнении с долгом - то же, что безмерное море в сравнении с малой каплей" (Там же С. 200).

Так, с пришествием Иисуса Христа на землю исполнились все чаяния народов: В Лице Его люди нашли своего искупителя. Теперь нам остается только воспользоваться его крестными заслугами, усвоить их себе и самым делом освободиться от своих личных и произвольных грехов. Но и это наше участие в своем собственном спасении Христос в высшей степени облегчил Своей благодатной помощью. Для освящения людей Он основал на земле Свою Церковь и даровал ей Св. Таинства, как средства, через которые подается людям все потребное для их спасения. Поэтому, долг каждого человека, к какому бы роду и племени он ни принадлежал, быть членом Церкви Христовой, содержать и исполнять ее учение и пользоваться вверенными ей средствами освящения. Вне Церкви нет спасения. "Не имеющий матерью Церкви, не может иметь Отцом своим Бога, - говорит Св. Киприан Карфагенский, - Если бы кто спасся из находившихся вне Ноева ковчега, то и находящийся вне Церкви мог бы также спастись." По словам блаж. Августина, "никто не достигнет спасения и вечной жизни, кроме того, кто имеет главой Христа, а иметь главой Христа может лишь тот, кто находится в Его теле, которое есть Церковь. (Там же. С. 272).

Но, к сожалению, христианство в мире - не одно: оно имеет разные виды. Собственно под именем христианства разумеется несколько вер, которые исповедуют Христа Иисуса истинным Сыном Божиим и признают для человека обязательным исполнять Его заповеди. Но во многих случаях эти веры разнятся сами собой и понимают учение Христово неодинаково. Хотя Христос Спаситель всем людям говорил и проповедовал одно и то же учение, но во многих странах и у многих народов оно не сохранилось в той чистоте и неповрежденности, с которыми было преподано первоначально. Человек всегда склонен думать и рассуждать по-своему. Поэтому, люди не могли удержаться от того, чтобы и в учение Христово не внести своих умствований и толкований. Сначала у всех христианских народов вера была одна. В каких бы странах эти народы ни жили, к каким бы племенам не принадлежали, - все они одинаково думали о вере и согласно служили Богу. Хотя исказители и лжетолкователи (еретики) Св. Евангелия, согласно пророчеству Христову (Мф. 24:5-14), были в мире всегда, но число их было невелико, и они не в силах были увлечь на свою сторону значительное количество христиан. Но со временем целые общества и государства стали уклоняться от учения Христа, произвольно делать в нем разные изменения и дополнения. А так как искажение веры есть дело не пустое, а весьма важное, могущее причинить великий вред душе человека, то естественно, что между теми христианами, которые продолжали верно хранить учение Господа и теми, которые отступили от него, нарушились взаимная любовь и дружба. Церковь Христова, доселе единая и согласная, раскололась на множество христианских обществ, чуждых друг другу по вере. Чем дальше шло время, тем рознь между церквами увеличивалась все более и более. Отступивши от заветов Христа Спасителя, инославные христиане стали отступать в другом, третьем и т.д. Со временем у них образовались не только свои догматы (учение), но и свое богослужение, свои обряды и обычаи. Так произошли в мире разные веры, образовались различные христианские церкви.

Он же есть и основной камень, на котором утверждена Церковь (1 Кор. 3:11), так что и врата адовы не одолеют ее (Мф. 16:18). С другой стороны, хотя Апостол Петр и был старейшим из Апостолов, но он не получил от Господа какой-либо особенной власти и начальственного преимущества над другими учениками Христовыми. Всем им Небесный Учитель даровал одну и ту же власть и силу - проповедовать миру Евангелие (Мф. 28:19), исцелять в людях. болезни (Мф. 10:8), вязать и решить грехи человеческие (Ин. 20:22-23; Мф. 18:18) и пасти Церковь Господа и Бога (Деян. 20:28; 1 Пет. 5:1-2). А желание мирского господства и управления людьми Господь совершенно запретил своим ученикам. "Вы знаете, что князья народов господствуют над ними, и вельможи властвуют ими. Но между вами да не будет так; а кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою. И кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом" (Мф. 20, 25-27). Если же все Св. Апостолы получили от Господа одну и ту же власть и равные права, то ясно, что и все епископы, их преемники, - одинаковы относительно своих благодатных даров и преимуществ; не может быть речи о каком-либо верховном из них начальнике и князе над другими. Так всегда думала и учила Церковь Христова. Вот, например, слова одного из древних ее учителей (бл. Иеронима): "Где бы ни был епископ, в Риме, или на Дону, или в Евгубии, он имеет одинаковое достоинство и одинаковое священство. Огромность богатств и смиренное убожество не делают епископа ни высшим, ни низшим. Все они - равнопреемники апостолов (Иннокентий, архиеп. Обличительное богословие. Казань, 1856. Т. II. С. 356).

Весьма важным отступлением католической церкви служит также учение о Третьем Лице Пресвятой Троицы - Духе Святом. Господь Иисус Христос открыл нам, что Дух Святой "от Отца исходит" (Ин. 15:26). Согласно этому слову всегда учила и учит о Святом Духе Православная Церковь. Одинаково с ней думали и все римские христиане в продолжение первых девяти веков существования на земле Церкви Христовой. Но по истечении известного времени, католическая церковь стала учить, что Дух Святой исходит не только от Отца, но и от Сына. Через такое добавление она допустила двойной грех: во-первых, произвольно и без всякой нужды исказила учение Самой Небесной Истины - Христа Спасителя; во-вторых, внесла дополнение в составленный Св. отцами первых двух Вселенских Соборов Символ веры, вопреки требованию Св. отцов ничего не изменять и ничего не переделывать в этом символе (7прав. III Всел. Соб). Замечательно, что против этого нововведения восставали в свое время не только Восточные православные пастыри, но и некоторые римские епископы. Так, Папа Лев III не хотел допустить незаконного дополнения к Символу веры. Он повелел употреблять его в католических церквах без всякой перемены, а чтобы и впредь никто не осмелился что-нибудь прибавить в нем, или убавить, приказал вырезать его на двух серебряных досках: на одной по-гречески, а на другой по-латыни и положил их в храме при гробнице Св. Апостолов Петра и Павла, как бы под их защиту, с такой надписью: "Я, Лев, положил это по любви к Православной Вере и для охранения ее" (Там же. Т. П. С. 83).

Из других нововведений католической церкви отметим причащение мирян только Телом Христовым, с удалением от причащения Св. Кровью. Этот обычай введен католиками вопреки повелению Господа верующим в Него вкушать Его тело и Кровь. Устанавливая во время Тайной Вечери Таинство Св. Причащения, Христос "взял хлеб и, благословив, преломил и, раздавая ученикам, сказал: приимите, ядите: сие есть Тело Мое. И взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета" (Мф. 26:26-28). Ясно, что, по заповеди Христовой, всем христианам должно приобщаться Тела и Крови Христовой. Между тем, римская церковь с пятнадцатого века по Р. Х. изменила эту волю Христа Спасителя: - причащение под двумя видaми она оставила только для лиц духовных, а всех других лишила Св. Чаши. Нелишне заметить, что в древности причащение одним Телом Христовым существовало у некоторых еретиков, которые за это были строго осуждаемы со стороны пастырей Церкви.

ЕЩЕ ДАЛЬШЕ от истины Божией стоит протестантство. Оно введено было в некоторых странах Западной Европы в шестнадцатом веке по Р. Х. для исправления и очищения католической веры. По мере того, как католическая церковь со временем допускала у себя все большее и большее количество разных изменений в христианском учении и в установленных с глубокой древности церковных обычаях, среди самих католиков явились люди, которые стали сознавать и замечать недостатки и заблуждения своей церкви. И вот у них явилось желание в учении и порядках церковных переделать по-своему все, что им казалось неправильным и ошибочным. Но в своих стремлениях изменить старое и создать новое эти реформаторы зашли слишком далеко. Откалывая от католичества то, что приросло к нему из измышлений. человеческих проповедники новой веры повредили многое весьма важное и существенное в христианстве. Поэтому-то вместо того, чтобы из массы человеческих заблуждений выделить и восстановить истину Христову, основатели протестантства ушли от нее еще дальше. По справедливому сравнению одного нашего богослова, протестантство явилось подобным человеку, который, избавившись от плена, не возвратился на родную сторону, но занесен волнами на пустой и отдаленный берег (Там же. Т. III. С. 46). Заблуждения протестантов относительно веры весьма многочисленны.

Во-первых, они не признают ценности Церковного Предания. По их мнению, все, что нужно знать человеку для своего спасения, содержится в Св. Писании, понимать и объяснять которое каждый может по-своему. Поэтому предание, т. е. учение древних отцов Церкви, нам будто бы не нужно и излишне. Но думать и говорить так несправедливо. Известно, что учение христианской веры распространялось в людях первоначально путем устного живого слова. Св. Апостолы получили от Господа повеление не писать книги, а "научить все народы" (Мф. 28:19), "идти по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари" (Мк. 16:15). Из предания, из устных рассказов очевидцев об учении и делах Христа Спасителя, были составлены и наши святые Евангелия; составлены с той целью, чтобы крепче сохранить в памяти людей те истины, которые были возвещены им Апостолами устно, в живой беседе с ними. Значит, Св. Писание, как составленное из Св. Предания, не может ему противоречить и всегда с ним согласно. При том же в священных книгах записано не все, чему учил и что делал Господь наш Иисус Христос (Ин. 20:30).

С другой стороны, и Св. Апостолы не все передавали верующим через писания, но многое сообщили и устно (2 Ин. 1:12; 3 Ин. 1:13; 1 Кор. 11:34). Следовательно, для того, чтобы знать все, что относится к вере, и особенно - к обрядам и обычаям церковным, должно руководствоваться не только Св. Писанием, но и Св. Преданием. А для правильного понимания Св. Писания нет другого средства, как Св. Предание. Св. Писание есть слово Самого Господа Бога, изречение величайшей премудрости Божией, поэтому оно по местам неясно и не вразумительно для слабого ума человеческого. Кто же может понимать его как следует? Не всякий по своему уму и желанию, а тот, кто и сам по жизни своей близко стоит к Богу и имеет просвещение от Духа Святого, при помощи Которого и написаны священные книги. А таковыми и были Св. отцы Церкви, изъяснившие нам Св. Писание в своих творениях.

Во-вторых, протестанты учат, что спасение и жизнь вечную Господь дает человеку за его веру, а не за добрые дела. Выходит, как будто мы можем спастись при одной своей вере в Бога, без хорошей и благочестивой жизни. Помимо того, что этим учением подается повод слабому человеку безнаказанно грешить, в ложной надежде на Божие милосердие. Думать так - несогласно со словом Господним. Оно свидетельствует о том, что добрые дела наши угодны Богу (Евр. 13:16), не забудутся Им (Евр. 6:10), но вознаградятся по достоинству (Пс. 16:13; Мф. 16:27; Апок. 22:12). И на последнем Страшном Суде Христовом, перед которым в свое время должен предстать весь род человеческий, Праведный Судия призовет к Царству Небесному только тех людей, которые при жизни совершали дела любви и милосердия к ближним (Мф. 25:31-46). Как же добрые дела не имеют цены перед Богом, и почему они не нужны для нашего спасения? Поэтому-то Православная Церковь всегда учила тому, что одной веры недостаточно для спасения, а совершенно необходимы и дела добрые. "Пусть не думают верующие, - говорят Св. отцы, - будто им достаточно того одного, что они веруют; но пусть знают, что праведный суд Божий воздает каждому по делам его. Человек спасается делами правды. В будущей жизни одна только защита - защита делами: а кто не имеет ее, тому никаким другим средством спастись невозможно. Нам нужна вера и жизнь чистая и светлая. Только это может спасти нас (Там же. С. 44).

В-третьих, протестанты не молятся за своих умерших братьев. По их мнению, судьба человека окончательно решается после его, смерти. Люди благочестивые получат Царство Небесное, а грешники - мучение. Следовательно, молиться за умерших - или ненужно, или бесполезно. Между тем, по учению Православной Церкви, только тяжкие, упорные, грешники и притом умершие без покаяния, не имеют надежды на помилование за гробом. Все же другие христиане могут получить отраду и облегчение и даже совершенное изменение своей вечной участи, за молитвы, добрые дела и особенно за совершение в память их на земле Св. Литургии. Творить молитвенную память за умерших - согласно и со словом Божиим, и древнейшим церковным преданием и с потребностями человеческого сердца - не забывать своих усопших братьев и делать возможное добро для их пользы и спасения. В Св. Писании мы находим примеры как молитв за умерших (Вар. 3:5), так и совершение жертв в умилостивление Бога за их грехи (2 Мак. 12:39-46). "Если детей Иова очищала жертва отца, - говорит Св. Иоанн Златоуст, - то почему ты сомневаешься, что, когда и мы приносим жертву за умерших, то им бывает некоторое утешение? Бог часто подает благодать одним за других." У одного святого человека был ученик, проводивший жизнь в беспечности. После его смерти Св. старец стал усердно просить Бога за его грешную душу. После продолжительных и слезных молитв Господь открыл старцу, в каком состоянии находится на том свете его бывший ученик. Он почти весь был в огне (до шеи). Святой сильно опечалился и стал еще усерднее молиться Богу за близкого ему человека. Господь снова удостоил старца видения: показал ему ученика стоящим в огне по пояс. Наконец, когда старец еще более усилил молитвы, то Господь через новое видение показал ему ученика совершенно освободившимся от пламени. Вот какую силу имеет перед Богом молитва за умерших!

В-четвертых, протестанты неправильно думают о Таинстве причащения Тела и Крови Христовой. По их мнению, в этом Таинстве Христос присутствует только невидимо и духовно, преподается верующим, Между тем, по всегдашнему православному верованию, - хлеб и вино при совершении Св. Литургии всемогущей силой Св. Духа претворяются в истинное Тело и Кровь Христову, которые и принимаются нами в оставление грехов. Учение православное строго и в точности согласуется с словами Установителя Таинства Иисуса Христа: "Приимите, ядите: сие есть Тело Мое... Пейте из нее (чаши) все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета" (Мф. 26:26-27), а протестантское учение есть самовольное искажение тех же слов Господа, допущенное под влиянием ложных измышлений человеческих.

Так, по учению новых хлыстов, Бог существует только вместе с миром: вне мира Бога нет. Поэтому-то и Бога эти сектанты наделяют человеческой плотью, хотя и более могущественной и сильной, чем плоть наша. Точно также духоборы учат, что Бога Самого по себе нет, и что Он существует только в людях праведных. Одни из сектантов отрицательно относятся к православному учению о Троичности Лиц в Боге: по их понятию, Бог - один, и не имеет никаких лиц. Отец, Сын и Дух Святой - это не лица Св. Троицы, а разные названия одного и того же Бога. Другие не признают божественного достоинства за Иисусом Христом и Святым Духом. Так духоборы говорят: "Мы верим, что Христос был добрый человек и ничему больше." По учению молокан, плоть Христа не человеческая. Иисус Христос принес ее с неба и вселился в утробу Богородицы. А не имея действительной человеческой плоти, Христос и не умирал, подобно людям.

При таких крайних заблуждениях сектантов понятно, что и в остальном своем учении они далеко отстоят не только от Церкви Православной, но и от других христианских исповеданий. Нет у них ни церкви, ни духовенства, ни Таинств. По мнению духоборов, Церковь не есть какое-либо видимое общество людей, соединенных между собою какими-либо определенными законами и установлениями. Церковь - это все люди святые, рассеянные по всему миру и принадлежащие к разным исповеданиям. Сектантские наставники - старцы (у молокан), пресвитеры (у штундистов) - не есть в собственном смысле священники: они не имеют никакой благодати и выбираются общиной только, для ограждения порядка церковного и в частности - для того, чтобы учить и совершать богослужение.

Таинств, как таких действий, через которые людям в разных случаях жизни подается благодатная сила Божия, сектанты не признают. Так, Петров, принадлежавший к секте странников или бегунов, признавал полную бесполезность Таинств в деле спасения, ибо Бог, при смерти грешника, будто бы невидимо для посторонних глаз принимает исповедание грехов умирающего, таинственно с ним сообщается и освящает его. Если сектанты и говорят о Таинствах, то соединяют с ними особый смысл. Так, по их мнению, крещение состоит в том, чтобы изучить Слово Божие, а не в том, чтобы омываться водой. "Наука нужна, а не вода," - говорят молокане, - Миропомазание есть просвещение, получаемое человеком от чтения слова Божия; причащение - принятие учения Христова и исповедание Его заповедей; покаяние - сокрушение сердца перед Богом; брак - взаимное согласие брачующихся и благословение родителей; елеосвящение - молитва за больных. Так изгнана сектантами благодатная сила Божия из всех Таинств: они превратились в простые обряды.

Относительно будущей вечной жизни человека сектанты говорят темно и сбивчиво. По их мнению, существование этого мира никогда не прекратится: кончина его будет состоять в том только, что истребятся с земли грешники. Воскресения, тел человеческих тоже не будет: воскреснут только праведники и при том духом, а не телом. Своеобразное понятие имеют сектанты о рае и аде. По мнению шалопутов, рай и ад помещаются в сердце человека. Если человек познал Бога, то он блаженствует и у него в сердце рай; а если он не знает Бога, то он - в аду. Наконец, некоторые сектанты допускают странное, существовавшее у некоторых древних народов древности, учение о переселении душ. По их мнению, душа благочестивого человека, после его смерти, переходит в другого человека, а душа грешника переселяется в какое-либо животное (Сведения о сектанстве мы заимствовали из сочинений: 1) Оболенский П. Критический разбор вероисповеданий русских сектантов-рационалистов: духоборцев, молокан и штундистов. Казань, 1903. и 2) Андерсон В. Старообрядчество и сектанство. СПб. 1908)

Итак, что же такое сектантство? Справедливо можно сказать, что это - общество людей, совершенно сбившихся и удалившихся с пути истины; это - стадо без пастыря, в своей духовной жизни живущее по своевольным правилам и обычаям. Как сказано выше, сектантами искажено и переделано на свой лад все христианское учение: о Боге, о Пресвятой Троице, о Таинствах и о будущей жизни. В сектантстве и человек с его силами и способностями понят превратно. Ему слишком многое предоставляется в деле спасения. Здесь каждый признается способным понимать и объяснять Св. Писание, учить других и указывать, как жить и вести себя. Причина такого высокого самомнения заключается в том, что все сектанты признают себя людьми особенно близкими к Богу, сынами Божиими, носителями Духа Святого, действующими по его внушению и озарению. Есть секта так называемых прыгунов. Ее последователи приписывают себе чрезвычайные дары Духа Святого: способность говорить на разных языках, пророчествовать и проч. Во время своих молитвенных собраний они прыгают и скачут: делают это будто бы по наитию Духа Святого. Какое ложное и грубое самоослепление!

ГОВОРЯ О СЕКТАНСТВЕ, нельзя пройти молчанием и того печального явления нашей русской церковной жизни, которое именуется старообрядчеством. Русское старообрядчество обязано своим происхождением умственному и религиозному невежеству наших предков. Известно, что русские люди XVI-XVII веков не отличались образованностью и просвещенностью. "О, преблагословенные российские люди, - обращались к нашему народу Восточные Патриархи, бывшие в Москве в царствование Алексея Михайловича, - вы Божиим милосердием и благодатью ниже ига рабства страждете, ниже дани с насилием кесареви даете, но свободно жительствуете и великий покой имеете, обаче учения чуждаетеся волею, мало ценяще и мудрость, предстоящую Богу, не добре о ней держите, презираете ее." Иностранцы, посещавшие в то время Россию, с удивлением отмечали нерасположение русских к наукам: "Русский народ ненавидит науки и особенно язык латинский: в Москве ими не только не занимаются, но они там даже запрещены; желающие заниматься ими должны делать это тайком." Понятно, что при таком нерасположении к наукам, наши предки не заботились об устройстве школ в своем государстве. А не было школ, и учиться было негде. Безграмотность царила во всех классах народа: даже великие князья (напр. Димитрий Донской и Василий Темный) не умели читать и писать. Сравнительно с другими сословиями, духовное было более грамотно, но и оно по своему просвещению немного отличалось от остального народа. Вот что говорит об этом Стоглавый Собор: "Ставленники, хотящие в диаконы и в попы ставиться, грамоте мало умеют, и святителем их поставить, противно священным правилам, а не поставить - святые церкви без пения будут, да и о том их святители истязуют, с великим запрещением, почему мало умеют грамоте, и они ответ чинят: мы де учимся у своих отцов или своих мастеров, а больше нам негде учиться; сколько отцы наши и мастера умеют, тому и нас учат. А отцы их и мастера их и сами потому же мало умеют, и силы в Божественном писании не знают, а учиться им негде."

При отсутствии образования в духовенстве, не могло быть в народе и знания своей веры: некому было учить и проповедовать... По простоте своего ума, русские люди в деле веры все свое внимание направляли на внешнюю, видимую ее сторону. Отсюда - богослужебная книга получила в их глазах особенное значение. Она, по их разумению, ничем не отличалась от Св. Писания. Все в ней казалось святым и неприкосновенным. Между тем, к несчастью, богослужебные книги в старину были далеко не исправны - содержали множество ошибок. Первоначально у нас на Руси богослужебные книги были не печатные, а рукописные. Переписка книг составляла своего рода ремесло и приносила доход. А потому переписчики, люди малограмотные и не сведущие относительно веры, заботились не о том, чтобы написать лучше и правильнее, а - чтобы написать больше. Отсюда появилась в книгах масса ошибок, недосмотров и разногласий в тексте. Одна и та же молитва читалась неодинаково. Так, в пасхальной песни произносились то слова "смертью смерть наступи," то "смертью смерть поправ;" в Символе веры о Духе Святом вставлялось лишнее слово "Истинного;" в молитве на освящение воды в день Богоявления без всякого смысла прибавлялось слово и огнем. Кроме порчи богослужебных книг, у нас появились уклонения от Церкви Восточной и в некоторых религиозных обрядах: проскомидия совершалась на семи просфорах вместо пяти; пели сугубую аллилуйя вместо трегубой" (То есть два раза вместо трех. - Ред); хождение вокруг церквей совершали посолонь (То есть по восходу солнца. - Ред), вместо того, чтобы ходить против солнца; крестились двумя перстами, а не тремя и т. д.

Русские святители давно замечали и сознавали эти собиравшиеся веками ошибки в богослужебных книгах и произвольно введенные новшества в обрядах нашей Церкви. На них с укоризной указывали и приезжавшие в разное время на Русь с Востока ученые патриархи и митрополиты. По временам принимались меры к исправлению поврежденных книг. Но по отсутствию в России людей, достаточно знающих греческий язык, с которого первоначально были переведены славянские книги, исправление последних делалось по славянским же книгам. Но так, как между ними не было ни одной без порчи и искажений, то все попытки привести богослужебные книги в порядок не имели успеха. Когда Патриархом Всероссийским сделался Никон, человек ученый и решительный, дело исправления книг получило новое направление. Поправки делались не по одним только славянским, но и по древним греческим книгам. Никон церковную реформу в области богослужения и обрядов вел настойчиво, но в то же время обдуманно и осторожно. Прежде всего он приступил к этому делу не по прихоти и самовольно, а по требованию крайней и настоятельной нужды. На ошибки в наших богослужебных книгах было обращено внимание православного Востока: афонские иноки признали еретическими и сожгли московские книги, в которых говорилось о двуперстии для крестного знамения. На многие новшества, введенные в богослужении и обрядах русской церкви, указывали Никону и посещавшие Россию греческие святители. Во-вторых, дело исправления книг было поручено людям благонадежным, хорошо знавшим греческий и славянский языки. В третьих, новые книги вводились в употребление при богослужении со всей осторожностью. Они предварительно рассматривались на Московских соборах (1655 и 1656 г.), на которых присутствовали, кроме русских архиереев и некоторые восточные патриархи. Поэтому вся деятельность патриарха Никона по исправлению книг не заслуживает осуждения; напротив, это было дело необходимое, святое и законное...

Но, к сожалению, оно не окончилось благополучно, а встретило сильное противодействие со стороны некоторых неразумных и невежественных приверженцев старины. При том благоговении к богослужебной книге, которое отличало наших предков, во мнении многих из них всякое посягательство на исправление богослужебного текста считалось неуважением к святыне и еретичеством. "Дрожь великая взяла и ужас напал на меня," - говорил писец Михаил Медоварцев, когда преп. Максим Грек велел загладить ему несколько строк в одной богослужебной книге. Понятно, что дело, задуманное Никоном и приводившееся в исполнение со свойственной ему решительностью не могло не вызвать возбуждения в некоторой части русского народа. Протест против нововведений патриарха первоначально обнаружился в небольшом кругу духовных лиц, недовольных Никоном (Неронов, Аввакум и др.), а потом, отчасти благодаря писаниям первых старообрядцев, отчасти вследствие строгих мер, принятых против них правительством, перешел в народ и стал там распространяться... При этом недовольство стало высказываться не только относительно новоисправленных богослужебных книг, но и всего того, что содержала Православная Церковь. Вот как отмечает смуту, произведенную расколом в русском обществе, Московский Собор 1666 года. "Многие невежды не только из простых, но и из клира, одни по неведению божественных писаний и порочной жизни, другие, по видимому, и добродетельные, но имея самомнением и считая себя мудрыми, хотя исполненными всякого бессмыслия, третьи, увлекаясь ревностью не по разуму, возмутили души многих неутвержденных, иные словом, иные же и письменно. Книги неточные, исправленные при патриархе Никоне с древних греческих и русских книг, называют еретическими, самого Никона злословят и хулят и весь архиерейский чин унижают; говорят, что церкви теперь не церкви, архиереи не архиереи, священники не священники, и многие другие подобные хулы... А многие христиане совсем отлучились от церковной молитвы, перестали ходить в церковь, лишают себя исповеди и причастия Христовых Тайн."

Православная Церковь не могла, конечно оставаться равнодушной ко всем этим клеветам и нападкам, обрушившимся на нее со стороны заблудившихся ее членов, и должна была принять канонические меры к ограждению русских людей от язвы старообрядчества. Последователи его сначала вразумлялись и убеждались к покаянию русскими святителями, а потом, вследствие безуспешности этой меры и упорства самовольных отступников от Православия, были отлучены от Церкви. Большой Московский Собор 1667 года, одобрив исправленные при патриархе Никоне богослужебные книги и изложив православный взгляд на те предметы, о которых ложно учили старообрядцы, определил: "Если же кто не послушает нашего повеления и не покорится святой Восточной церкви и, сему священному собору, или начнет прекословить и противиться нам, мы такого противника данной нам властью, если будет от священного чина, извергаем и предаем проклятию и анафеме, как еретика и непокорного, и от Церкви Божией отсекаем, пока не вразумится и обратится в правду покаянием" (Там же. С. 159). А так как после этого постановления собора мнимые приверженцы старины не раскаялись в своих заблуждениях и не обратились к истине, то они и составили и доселе составляют отдельное от Православной Церкви общество верующих в нашем отечестве. Так произошло русское старообрядчество.

Старообрядцы на этот вопрос отвечают утвердительно, признают свою общину истинной Церковью Христовой. Но это их мнение - ложь и самообман. Истинная Церковь Христова не может быть без иерархии, т. е. без особых лиц, законно и правильно поставленных для того, чтобы проповедовать людям слово Божие, совершать Таинства и духовно руководить верующих ко спасению. В частности, совершенно необходимы в Церкви епископы, Они - истинные преемники Христа и Апостолов, имеют верховную власть в Церкви, и им одним собственно принадлежит право учить, священнодействовать и управлять христианской паствой. А так как последняя и может существовать только при том условии, что есть проповедь о Христе, совершение Таинств и руководство в духовно-нравственной, жизни, то отсюда явствует, что Церкви истинной не может быть без епископов. По словам Св. Киприана еп. Карфагенского, "Церковь установлена на епископах." Он же говорит: "Церковь есть стадо, прилепляющееся своему пастырю, а посему знай, что Епископ в Церкви, а Церковь в Епископе, и ежели кто не с Епископом, то тот и не в Церкви." По мнению отцов Иерусалимского собора 1672 года, "епископ так же необходим для Церкви, как необходимо дыхание и солнце для мира."

Но так как одни епископы не в состоянии исполнять всего, что относится к их должности, то отсюда является нужда в другой иерархической степени - священстве. Священники необходимы Церкви, как помощники епископов, от них получающие рукоположение в свой сан и от них зависящие. Св. Апостолы, устрояя в разных местах христианские церкви, или общества верующих во Христа, поставляли для них священников (Деян. 14:23), или поручали это делать избранным ими епископам (Тит. 1:5). По словам Св. Иоанна Златоуста, "без священников нет возможности спастись, войти в Царство Небесное, и кто не верует, что священнические действия может совершать только принявший пресвитерскую (священническую) хиротонию, тот не христианин, и почти то же, что и неверный, т. е. язычник." "Где нет священников, там нет и христианства," - говорится в книге "Большой Катехизис." Это и понятно. Чтобы человек мог вести истинную добро-христианскую жизнь, он имеет нужду в Божией благодати, даруемой в установленных Христом Таинствах. Последние так же необходимы для спасения, как необходим корабль для переплытия морской глубины" (Больш. Кат). Но кто может совершать таинства, кроме поставленных для того Богом лиц - епископов или священников? Думать, что совершение Таинств может быть предоставлено каждому человеку, значит противоречить как слову Божию, так и постоянному и твердому голосу всей Вселенской Церкви.

Между тем, у старообрядцев нет правильной и истинной иерархии. Все его последователи разделяются на две главнейшие группы: поповщину и беспоповщину. Первая из них признает необходимость иерархии, но считает возможным ограничиться одними священниками, без епископов. Первоначально все старообрядцы, отделившиеся от православной Церкви, в конце XVII-гo века, или обходились без духовенства, или довольствовались священниками, переходившими к ним из православия. Но потом часть их признала своим архиереем митрополита Боснийско-Сараевского Амвросия. В 1846 году он был приглашен старообрядцами в Белокриницу и стал рукополагать для старообрядцев епископов и священников. Так решался вопрос о церковной иерархии в одной половине старообрядческого мира...

Что же касается старообрядческой иерархии, ведущей свое начало от митрополита Амвросия, то и о ней должно сказать то же самое. Это духовенство самозванное и незаконное. Митрополит Амвросий, как поставленный у старообрядцев "людьми мирскими по допущению иноземного и иноверного Правительства," и без собора епископов, неправильно принял святительский престол и подлежал извержению из сана. Равным образом, и первый епископ для старообрядцев был рукоположен Амвросием без соблюдения церковных правил, одним Амвросием и не для подчиненной ему епархии, и потому был епископ незаконный. Если жe старообрядческие епископы совершенно неправильно поставлены в своем сане и не имели никакой благодати, то понятно, что не могли передать ее и рукоположенным ими священникам. Последние ничем не отличаются от мирских людей и ложно носят имя священников.

Еще в большем удалении от истины находятся последователи беспоповской секты старообрядчества. Заблуждение их простирается до того, что они совершенно отвергают иерархию и считают возможным в своей духовно-нравственной жизни обходиться без нее. На каком же основании думают так беспоповцы? На том, что по их мнению, в настоящее время нет на земле Истинной Церкви Христовой: она прекратила свое существование со времен патриарха Никона; поэтому нет и священства. А так как истинные христиане, какими считают себя беспоповцы остаются и теперь на земле, то они, по необходимости должны обходиться без священства, как иногда в древности будто бы жили люди святые.

Совершенно неправильно и несправедливо сравнивают беспоповцы свое положение с положением древних святых, которые по нужде спасались и без священства. Вот что говорит по этому поводу Высокопр. митрополит Григорий: "У древних святых, кроме некоторых совершенно частных и кратковременных случаев, никогда не было таких обстоятельств, в которых находитесь вы (беспоповцы). В древнейшие времена, местами, подлинно не было Епископов и священников. Но тогда Епископы и Священники были во многих других, всем известных и часто очень близких местах, которые и действовали для неимущих православно, совершенно же они везде никогда не прекращались. Да и по какому праву беспоповцы говорят, что в нужных случаях им можно поступать не так, как установлено Господом, Св. Апостолами, Св. Отцами? Дал ли нам Господь право заменять Его постановления иными, которые более соответственны нашему положению или желанию? Не давал никогда. Также, сказано ли где-нибудь в слове Божием, что христиане некогда будут жить без священства? и дано ли, нам где нибудь Божие позволение вести себя в то время так, как вы признаете вести себя за лучшее, приличнейшее и спасительнейшее, и как действительно ведете себя теперь? Решительно нигде! Напротив того, и слово Божие, и Св. Отцы Церкви, и другие древние церковные учители говорят, что созданная Господом Церковь непременно будет существовать до самого Его второго пришествия во всем ее устройстве, т. е. с Епископами, Священниками и Диаконами. Следовательно, в созданной Господом Церкви все должно быть и совершаться так, как однажды установлено Самим Господом и как принято и установлено Св. Апостолами и Св. Отцами (Григорий, митр. Указ. соч. C. 366-3б7).

ТАК, ВО ВСЕХ РАССМОТРЕННЫХ НАМИ ВЕРАХ И СЕКТАХ нет правды Божией: она затемнена и искажена здесь разными человеческими дополнениями и толкованиями, Где же на земле хранится Церковь Христова? И есть ли она в своем целом и неповрежденном виде? Есть и именно - в вере Православной: она одна есть вера правая и истинная. Только в ней одной сохранилось в полной целости и совершенной чистоте спасительное учение Господа нашего Иисуса Христа; только она одна совершала и совершает церковную службу, Таинства и обряды согласно древнейшему преданию Св. Апостолов и отцов Церкви; только в ее учении и в установленных ей порядках и обычаях нет ничего такого, что бы было введено людьми впоследствии и самовольно прибавлено к заповедям Христовым и правилам Св. Апостолов и отцов Церкви. Где же на земле, у каких народов, содержится в настоящее время православная вера? Хранится она, главным образом, в странах восточных, в церквах: Греческой, Константинопольской, Иерусалимской, Антиохийской и Александрийской. Есть исповедники православной веры и в других государствах, хотя и не в таком большом количестве, как в странах восточных.

По милости Божией, православная вера хранится и в отечественной Русской Церкви. Она получила свое начало и устройство от церкви Вселенской Константинопольской, основанной самими Св. Апостолами. В десятом веке по Р. Х. наш Великий князь Владимир принял православную греческую веру и крестил в нее Русский народ. От Греков мы приняли все, что относится к Св. вере: христианское учение, Св. Таинства и обряды.

Поэтому Русская Церковь по преемству епископов справедливо может быть названа Церковью Апостольской (Христианское чтение. 1843. ч. III. С.55). Все, что получила первоначально Русская Церковь от Греческой, она сохранила в полной чистоте и не поврежденности: в учении, богослужении, церковных законах и обрядах, она не внесла ничего такого, чего бы она не унаследовала от древнейших времен, из предания апостольского и святоотеческого. Сохранению, в нашем отечестве Православия в его целом и неповрежденном виде способствовало прежде всего то, что наша Церковь всегда находилась в тесном единении со своей Матерью Церковью Константинопольской. Русские святители не предпринимали ничего важного, не заводили у себя никаких порядков, без согласия и одобрения Восточных патриархов, советовались с ними о всяком деле. Без их ведома наши пастыри не хотели входить ни в какие сношения с другими христианскими церквами относительно веры. Новгородский митрополит Василий на требование Шведского короля состязаться о вере отвечал: "Если хочешь узнать, какая вера лучше, наша или ваша, пошли в Царьград, к Патриарху, потому что мы приняли от греков православную веру, а с тобою спорить о вере не желаем (Там же).

При такой тесной, никогда не прерывающейся связи Русской Церкви с Церквами Восточными, первая всегда находилась под наблюдением и попечением последних. Все дела и события в нашем отечестве, касающиеся веры, становились в свое время известными на востоке и получали оттуда или одобрение, или осуждение. Вот отчего в нашем отечестве относительно веры не могло быть допущено ничего нового. Всякое изменение или нововведение было бы замечено Восточными Церквами и своевременно было бы остановлено и исправлено.

Так, целость и чистота Православной веры в России были ограждены с одной стороны - заботами восточных патриархов, а с другой - любовью и верностью древнему учению, как самих святителей, так и всего русского народа. Как при таких условиях могли проникнуть в нашу жизнь какая-либо ересь и заблуждение? При отправлении митрополита Исидора на Флорентийский собор Великий князь Василий Васильевич говорил: "Если пойдешь, и опять захочешь возвратиться к нам, то принеси нам наше древнее благочестие и православную веру, которую мы приняли от прaродителя нашего Владимира, которую содержит Великая, Соборная и Апостольская Церковь Греческая, - а иностранного, нового и чуждого той соборной Церкви не приноси нам. Если же принесешь что новое, то неприятно нам будет то." Когда же Исидор, вернувшись с Собора, изменил Православию, и начал вводить в Русской Церкви католические обычаи, то собор русских архиереев вместе с Великим князем изгнал изменника-митрополита из Москвы. Так внимательно и pевностно оберегала русская Церковь свою Православную веру от искажений и изменений!

Так, во-первых, она имеет священство, ведущее свое начало по преемству от Христа и Апостолов.

Во-вторых, хранит все слово Божие, как писанное, так и не писанное в Св. Евангелии, причем объясняет его согласно толкованиям Св. отцов и учителей Церкви.

В-пятых, принимает учение всех семи Вселенских соборов и древнейших отцов Церкви. На правила их она, смотрит, как на закон, которым должна руководствоваться и в своем учении, и в своих порядках.

В шестых, она, согласно древнейшему преданию, почитает и молит Пресвятую Деву Марию, как Матерь Божию и Заступницу рода христианского; чтит и молитвенно призывает Св. Ангелов и святых людей, как ходатаев наших перед Богом; почитает Св. иконы и мощи; содержит установленные Апостолами и отцами церкви посты; творит память об усопших своих членах при совершении божественной литургии.

В-седьмых, согласно учению Христа, Св. Апостолов и Отцов, она исповедует, что одной веры в Бога недостаточно для нашего спасения: для того необходимы и добрые дела.

Вот главнейшие признаки того, что наша отечественная Церковь, как и Церковь Восточная, есть истинная, Святая, Соборная и Апостольская, потому что она утверждена "на основании Апостолов и пророков, имея Самого Иисуса Христа краеугольным камнем" (Еф. 2:20). А потому к ней вполне относится обетование Господа: "И вратa ада не одолеют ее" (Мф. 16, 18). Здесь нелишне заметить, что даже иноверные христиане искренне признают высокое достоинство Православной Церкви. Один ученый англичанин писал о ней следующее: "Нить Апостольского преемства и чистота учения видимы для всех в недрах Восточных Церквей. Они никогда не были подчинены Риму. Священство, бескровная жертва и власть вязать и решить пребывают в них с первых дней непрерывно и неложно. Они не испытали никакой реформации со стороны людей, коих жизнь была соблазном всему христианскому миру. Восточная Церковь показала в себе лучший признак кафоличества - жизнь. Ей, одной со времени отделения Рима, обязано своим обращением к христианской вере это Великое государство - Россия, с ее епископами, духовенством, монастырями, скитами, с ее древним чиноположением, ее совершенно организованной системой, с ее подвижниками, иконами и святителями неопровержимо свидетельствует об истине Восточной Церкви." В заключение сочинитель говорит: "Итак, спасение и безопасность наша единственно должны заключаться в приятии и сохранении ясно-несомненного учения сей Церкви (Ответы на главнейшие возражения против веры истинной. СПб. 1860 С. 110-111)

11 Мая 1866 года крестьяне Владимирской губернии, Муромского уезда, погоста Липовиц, двоюродные братья Василий Николаев Трубин и Василий Архипов Трубин сидели у своих домов в деревне Иголкино и вели беседу о разных предметах. Так как один из братьев - Василий Архипов - принадлежал к поморской секте старообрядцев, то скоро между собеседниками зашла речь о Православной Церкви. Василий Николаев, как умел, доказывал, что Православная Церковь есть святая и истинная. Выслушав речь православного, старообрядец сказал: "Я Церковь и Причащение считаю за Вавилонскую жену блудницу. Она держит в руках золотую чашу, наполненную мерзостей и вина, в устах сладка, а во чреве горька." Сказав это, старообрядец отошел и выругал своего собеседника. И что же? Тотчас сошла на него кара небесная; рот у него повело к правому уху, он едва мог произнести слова: "Брат, прощай!" Через два дня он лишился языка и, пролежав шесть дней в тяжелой болезни, помер (Кириллов А. Перст Божий. Новочеркасск, 1887. Вып. 1. C. 11).

Одна православная девушка вышла замуж за старообрядца. Сначала она твердо держалась своей веры, "но потом, вынужденная истязаниями, которым подвергали ее семейные ее мужа, решилась перейти в раскол. При этом она высказала перед семейными неразумное заклятие на себя, что если православная вера, которую она оставляет, есть правая вера, то пусть Господь завтра же поразит ее громом; а если раскольничья вера правая, то она за оставление православия не потерпит вреда. На этот раз правде Божией угодно было, по неисповедимым судьбам ее, исполнить кару отступницей предназначенную себе, в указанный срок. На следующий день она вместе с мужем поехала в поле. День был ясный, грозы нельзя было ожидать. Но вскоре над головами едущих собралось две тучки, разразившиеся громом, и отступница была убита молнией (Там же).

МЫ ДОЛЖНЫ любить свою веру за то, что с ней тесно связана судьба нашего отечества, его слава в прошедшем, величие и благополучие в будущем. Русский народ обязан православной вере многими бесценными благодеяниями. Чтобы видеть их, обратимся к прошлому нашего отечества.

Прежде всего православная вера своим учением и благодатной помощью возродила русский народ в новую христианскую жизнь, обуздала его жестокие, чувственные наклонности, смягчила и облагородила нравы. До принятия христианства наши предки отличались диким, хищническим нравом. По отзывам древних греческих писателей (IX века), русские своей жестокостью и кровожадностью превосходили все народы. Преподобный Нестор говорит также, что "русские живут, подобно неким зверям." Буйная храбрость, отвага и необузданная, безграничная жестокость - вот что составляло достоинство русских князей-язычников. Так, одно наше древнейшее поэтическое сказание говорит о князе Всеславе, что он "кидался зверем, бросался волком головы стлал снопами, реки кровью затоплял, берег костями засевал (Царевский А. проф. Значение Православия в исторической судьбе России. Казань, 1898. С. 55).

Православная вера произвела великую, благотворную перемену в настроении русских людей: укротила жестокие нравы, поборола грубые, чувственные наклонности, внесла в сердце народа дух христианской любви, сострадания и всепрощения. Пример замечательного духовного перерождения под влиянием православия представляет Св. Владимир равноапостольный, насадитель христианства в русской земле. В язычестве он вел необузданную, чувственную жизнь: предавался разным излишествам. По принятии же православной веры стал воздержным и целомудренным семьянином. Прежде воинственный и жестокий, не щадивший человеческой жизни в боях и потехах, теперь, в христианстве, он делается кротким, добрым и снисходительным даже к злодеям.

Православная вера имела самое благодетельное влияние и на все другие стороны жизни наших предков. Так, в древне-русском языческом быту семья находилась в тяжелом и унизительном состоянии. Муж был полным хозяином и распорядителем над всеми другими членами дома, не знавшим никаких пределов и ограничений своей власти. Жена и дети были его рабами, послушными, бесправными, ничем не огражденными от его произвола и насилия... Понятно, что такая семья не представляла собой царства взаимной любви, доверия и уважения. Православная Церковь, утвердившись на Руси, приняла семью под свое особенное покровительство. Она объявила семейную жизнь религиозно-нравственным установлением, налагающим на членов его нравственные обязательства и ответственность. Основе семейной жизни - браку, который имел в язычестве существеннейшее основание в чувственных влечениях человека, Церковь Христова даровала таинственное освящение, возвысила его по образу и значению союза Христа с Церковью и придала ему силу нравственного союза, направленного к духовному единению и счастью человеческому... Решительно и строго восстав против практиковавшихся дотоле на Руси многоженства, безнравственности, "умыкания" девиц, купли жен путем ряды и договора денежного, а также против беззаконных расторжений браков и различных семейных правонарушений. Церковь Православная установила точные правила, обусловливающие христианский семейный союз и охраняющие его святость, прочность и неприкосновенность. На все условия и на всю обстановку семейной жизни русского народа Церковь Православная даровала свое благословение; всем отношениям семейным придала характер задушевности и сердечности; со всеми событиями и обстоятельствами жизни семейной она соединила молитвы, славословия, прошения и благодарения, словом - всему в семейной жизни придала характер духовности и религиозного освящения" ( Там же. С. 72-73).

В жизни нашего отечества, как и в истории других народов, были свои особенно тяжелые времена, когда народная нравственность падала весьма низко. Такими временами справедливо считаются ХIII, XIV, и XV века. Отличительной чертой русских нравов того времени служило стремление одних классов народа к преобладанию над другими: люди сильные и богатые старались всеми силами побороть себе слабых и неимущих. Отсюда произошли главнейшие пороки тогдашнего русского общества: жестокость, корыстолюбие, посягательство на свободу других, убийства, грабежи и др. Между тем, средства для защиты законности и правды были весьма слабы: судопроизводство было самое несовершенное... Вместо того, чтобы служить к ограждению невинности и справедливости, оно само подавало повод к жалобам и нареканиям. Судьи были чрезвычайно пристрастны: в своих решениях они руководствовались главным образом человекоугодием и взяточничеством. Понятно, какие печальные следствия отсюда происходили: правду найти в людях было трудно; везде брало верх право сильного; безнаказанно царствовали произвол, насилие, жестокость. "Один самовольно пахал чужую землю, рубил чужой лес, или межу перерывал, луг перекашивал, ловлю рыбную перелавливал." Другой чужие имения, земли и угодья "силою отымал, или ябедничеством вытягивал, или корчемным прикупом, или всяким лукавым ухищрением. Третий бесправно продавал в рабство невинных людей, иной - насильно наезжал на чужие земли и грабил их. И лилась кровь христианская напрасно, - замечает летописец под 1409 годом, - потому что каждый брата своего ненавидел и пределы свои преступал, и чужое желал, и похищал"( Православный Собеседник. 1861. ч. I. С. 32).

Трудно сказать, к чему бы привело такое настроение русского народа в темную пору его истории, если бы не было на Руси великой благодетельной силы, сдерживающей самолюбивые человеческие наклонности. Гибель, развал и самоуничтожение были бы последним концом нашего отечества, если бы среди шума грубых, жестоких страстей не раздавался голос православной веры, обличавшей и порицавшей нравственные недуги наших предков. Пастыри Церкви, замечая опасные нестроения в русской жизни, смело и решительно выступали против господствовавших пороков своего времени. Так, митрополит Кирилл (1243-1283) составил несколько поучений для князей и судей, в которых резко порицал их деяния и учил правосудию и человеколюбию. "Послушайте и внемлите все судящие земли, - говорил наш древний русский проповедник, - Христос поставил вас стражами и пастырями людям своим, а вы вместо пастухов являетесь волками, и стадо Христово погубили: отдали его татем и разбойникам на разграбление, и они заклали их, кровь их испили и плоть их изъяли и овчинами их оделись сами... На то вы не смотрите, как они продают людей, судя неправильный суд, не наблюдаете за правдою, но у кого много возьмете, тот и прав... Судьям надлежит с рассуждением и терпеливо выслушать, ибо неудобно скоро распознать правду и оправдать правого. Если и друг твой обидит правого, если даже и отец твой, ты разумей долг свой, свою обязанность; оказывай милости по силе; прося прощения у Бога, прощай и сам согрешающих пред тобою: судья только тогда может называться истинным судьей, когда сам собой владеет."

Не менее сильно в древнерусских поучениях порицались и другие общественные пороки. Так, Серапион, епископ Владимирский, обращался к своим современникам с такими словами: "И ничто не твердо в людях, но все беспорядочно: один землю у другого захватил, а другой имение отнял; вот село слыло за тем, а ныне дом другого там. Другие, не насыщаясь имением, и свободных сирот порабощают и продают. Иные крадут и убивают, стараясь собрать больше имения. И все они собирают огонь на свои главы... Никто о Боге не промышляет, как бы бессмертными себя представляют, и никто не ожидает осуждения по смерти. Вот почему казни происходят от Бога на нас: ибо мы худое творим. Силу нам (Бог) дал, дабы правду Его творить, а мы беззакония совершаем; богатство нам дал, дабы мы неимущим и убогим подавали, а мы еще обидим сирот, вдовицам причиняем насилие, и у бедных отнимаем. Власть нам вручил Он, дабы мы обидимых избавляли, а мы обидим, правого по мзде обвиняем. Нет правого пути, ни суда правого" (Там же. С. 96-97).

Так, православие много содействовало первому и важнейшему благу народа - соединению и сплочению его в одно целое, неразрывное и могущественное государство. Хотя в старину весь русский народ принадлежал к одному славянскому племени и населял одну и ту же землю, но он разделен был на разные части или уделы. Дробление Руси на уделы началось после смерти равноапостольного князя Владимира (1014 г). По тогдашним понятиям, каждый сын Великого князя имел право на часть отцовского наследства. Поэтому каждый из князей старался доставшийся ему удел закрепить за своим родом. Следовательно, чем больше возрастало число владетельных князей, тем на большее число частей дробилась Русская земля. Несмотря на то, что большинство этих правителей находилось в родстве между собою (а иногда и в весьма близком), мира и согласия между ними не было. Часто князья не довольствовались тем, что приходилось им по наследству, желали больших владений и старались расширить их за счет своих соседей. Отсюда происходили постоянные междоусобные войны на Русской земле: одни князья враждовали против других; города и области восставали друг против друга. Убийства, кровопролития, пожары, опустошения - широкой волной разливались по нашей стране... При этом князья для успеха своих походов приглашали нередко к себе на помощь соседние дикие народы, которым конечно, нечего было жалеть чужой земли и чужого народа: их жестокость и свирепость не знали границ...

Православная вера не только стерегла мир и порядок внутри нашего отечества: она много содействовала и объединению самостоятельных русских областей в одно нераздельное государство. Когда с 14 века стало возвышаться на Руси Великое княжество московское, и московские князья стали постепенно присоединять к своим владениям разные смежные области, русские первосвятители сочувствовали этому делу, сознавая, что единодержавная власть скорее может сплотить разные части государства, завести всюду общий порядок, успокоить население и сделать всю страну сильной и счастливой. Св. митрополит Петр благословил Великого князя Московского Иоанна Даниловича Калиту на это великое дело - собирание Руси. Убеждая князя построить в Москве каменную церковь во имя Пресвятой Богородицы, святитель Божий пророчески говорил: "Если ты послушаешь меня, сын мой, то и сам прославишься более других князей с родом твоим, и град твой будет славен между всеми городами русскими, и святители поживут в нем, и кости мои здесь положены будут." И, действительно, преемники Св. Петра избрали Москву местом своего жительства и отсюда управляли Русской Церковью. Они своими советами и влиянием деятельно помогали Великому князю Московскому расширять свои владения и сплачивать вокруг себя все большее и большее количество Русской земли. Когда нужно было, наши первосвятители по-прежнему брали в свои руки дело умиротворения князей, причем убеждали ссорившихся подчиняться Великому князю Московскому, для пользы и блага всего Русского народа. Так православная вера трудами своих пастырей подготовляла и содействовала учреждению русского единодержавия.

Православная вера, воспитывая русский народ в своих правилах, создала в нем многие благочестивые и добрые обычаи. Так, русские люди отличались в старину набожностью и любовью к молитве. "Первое дело - к Церкви, писал Великий князь Владимир Мономах в своем наставлении детям, - да не застанет вас солнце на постели, спешите принести заутреннюю похвалу Богу и потом, при восходе солнца, прославить Его с радостью и испросить у Него благ для души и тела. Так поступал отец блаженный, и поступали все добрые мужи." И, действительно, древние русские князья к молитве были весьма усердны: они ежедневно бывали в церкви на всех службах и не принимали до обедни никакой пищи. Примеру князей следовали и подданные: во все дни воскресные и праздничные каждый считал своим долгом побывать в храме. И несмотря на то, что богослужение было продолжительное, стояли в церкви с великим вниманием и благоговением. И дома молились часто: утром, вечером, перед обедом и после обеда; перед началом и по окончании дела становились перед иконами, осеняли себя крестным знамением и полагали поклоны. Тот же благочестивый князь Владимир Мономах внушал своим детям никогда не оставлять молитвы: даже ночью вставать с постели и некоторое время проводить в беседе с Ботом. "Когда и на лошади сидите, да ни с кем не разговариваете, то, если не умеете других молитв, непрестанно повторяйте в уме лучшую из них, "Господи помилуй," вместо того, чтобы думать нелепицу."

Понятно, что такое усердие к молитве в русских людях возрастало особенно тогда, когда они готовились к каким-либо важным событиям в своей жизни. Так, собираясь в поход против врагов, наши предки прежде всего прибегали к Богу и у Него испрашивали помощи и успеха в войне. К ней готовились главным образом тем, что постились, говели, исповедывались в грехах, причащались Св. Тайн и давали разные благочестивые обеты. Тот же молитвенный дух не оставлял русских воинов и во время походов, особенно перед самыми сражениями. В 1111 году, во время похода русских князей в землю половецкую, они целовали крест, возлагая свою надежду на Бога и Его Пречистую Матерь, а князь Владимир Мономах приказал священникам ехать перед полками и петь молитвы Святому Кресту и Пресвятой Богородице.

И нужно сказать, что это благочестивое настроение наших предков, воспитанное в них православной верой, приносило самые добрые плоды. В их жизни вполне оправдались слова Апостола Павла: "Благочестие на все полезно, имея обетование жизни настоящей и будущей" (1 Тим. 4:8). Особенно во время бедствий, которые так часто посещали нашу многострадальную родину, было благотворно влияние веры на русский народ. В покаянии, в молитве и твердой надежде на Промысл Божий - вот где русские люди находили себе утешение в тяжелые годины своей жизни. Несчастье имело для них и добрую сторону: вразумляло, исправляло и заставляло обращаться к Богу за помощью и покровительством. Так, монгольское иго они встретили, как наказание Божие за свои грехи: пастыри Церкви старались поддержать в народе такое убеждение. Покаянный плач раздался по всей Русской земле, когда стало известно о поражении наших князей монголами на берегах реки Калки (в 1224 году). Народ, пораженный, страхом перед неведомым врагом, устремился к церкви. С сердечным сокрушением о грехах, со слезами скорби и беспомощности, просили люди Бога о милости и защите. И что же? Вместе с правосудием неожиданно явилось и милосердие Божие к русскому народу. В сражении при Калке русское войско было совершенно разбито: Русь была беззащитна. Но татары, вместо того, чтобы двинуться со своими полчищами внутрь России, вдруг, неожиданно для всех, повернули на восток и ушли из наших пределов. В течение тринадцати лет они оставляли в покое Русский народ. Не дивная ли это помощь Божия к нашему отечеству? Не небесное ли это предостережение относительно будущего?

Да и в то время, когда татары своими полчищами наводнили Россию (в 1237 году) и производили в ней страшные опустошения, неоднократно оказываемы были благодеяния Божии Русскому народу ради исповедуемой им православной веры. Так, заступничеством Божией Матери спаслись от разорения города Смоленск и Кострома (в 1238 и 1239 г). Первопрестольная столица наша Москва также не раз видела покровительство над собой Пресвятой Богородицы и отечественных святых. Страшный восточный завоеватель Тамерлан, с огромным войском подступивший к Москве (в 1395 г), неожиданно должен был удалиться из пределов нашего отечества. Он был устрашен видением величественной грозной жены, повелевавшей ему уйти из пределов Русской земли. Точно также заступничеству Царицы Небесной была обязана Москва своим спасением от Ногайского царевича Мазовши в 1451 году. И самое свержение татарского ига наши благочестивые предки приписывали не себе и не своим силам, а единственно милости Божией: "Не оружие и не мудрость человеческая, но Господь спас Россию," - говорили они по поводу этого радостного события в своей жизни.

Если мы обратимся к тому же прошлому нашего отечества, то мы увидим, что русские люди высоко ставили свою православную веру и только ее одну считали истинной и непогрешимой верой. Это замечали иностранцы и с удивлением говорили: "Московиты хвалятся, что они одни только христиане, а нас осуждают, как отступников от первобытной Церкви и древних святых установлений" "Одних себя считают христианами, а всех других на свете называют не христианами, язычниками и еретиками" (Там же. Т. VII. С. 309. Т. Х. С. 232). Отсюда - из сознания правоты своей веры, а так же из чувства благодарности перед ее благодеяниями, - проистекала крепкая, горячая любовь русских людей к Православию. "Защищая себя от нападающих врагов, или выступая против них сами, русские были уверены, что они проливают свою кровь и умирают прежде всего за веру и Церковь." "Умрем за Св. Богородицу (т. е. за соборную церковь Пр. Богородицы) и за правую веру," - говорили жители Владимира, когда они были осаждены татарами. "Умрем за Св. Софию (т. е. за Софийский собор), обыкновенно повторяли Новгородцы, собираясь на поле брани. "Прольем кровь свою за дом Пр. Троицы и за святую Церковь," - восклицали псковитяне в дни Довмонта, отражая нападение Литвы. И Димитрий Донской, отправляясь с войском из Москвы против татар, говорил прочим князьям и воеводам: "Пойдем против безбожного и нечестивого Мамая за правую веру христианскую и за Св. церковь и за всех младенцев и старцев, и за всех христиан."

Во время битвы на берегах реки Сити, окончившейся поражением русского войска, был взят татарами в плен Ростовский князь Василько Константинович. Когда татары стали уговаривать его соединиться с ними по жизни и по вере, мужественный князь отвечал: "Темное царство! Не разлучить тебе меня с Христом моим. Мое несчастье тяжко, но оно спасительно мне. Что же ждет тебя с твоим счастьем? Есть Бог, и темное царство погибнет, когда исполнится мера беззаконий его: взыщет Он кровь верных своих." После этих слов исповедник Христов стал молиться и во время молитвы был умерщвлен татарами.

ИЗ ВСЕГО, ЧТО СКАЗАНО нами, мы можем видеть, какую великую духовную силу в мире представляет собой вера в Бога. Вложенная в душу человека вместе с его созданием, она всегда и во все времена составляла его необходимую принадлежность и важнейшее отличие от других творений Божиих. Сравнительно с неверием, печальным и болезненным случаем в человеческой жизни, вера есть явление всеобщее и повсеместное на земле. Нет здесь ничего дороже и ценнее этого величайшего дара Божия. Вера есть и источник земного счастья человека, и залог нашей будущей вечно-блаженной жизни. Кроме веры, нет для нас каких либо других средств к спасению: без веры немыслима наша добрая, благочестивая жизнь, а, следовательно, и награда за нее - Царствие Небесное. Для нас же, русских людей, тем более дорога своя вера - православная, что она есть единственно правильная, истинная и спасительная. Она самым тесным образом связана с прошлым нашего отечества. С тех пор, как русский народ вступил на сцену истории, православная вера взяла его на свое воспитание, приняла его под свое, материнское покровительство и руководство. Она, православная вера, объединила и сплотила многочисленное русское племя, разбросанное по громадной равнине восточной Европы, в одно сильное государство; содействовала установлению и укреплению единодержавной Царской власти в нашем отечестве; привила к нашему народу многие добрые навыки и обычаи; воспитала целый сонм угодников Божиих, непрестанных и усердных молитвенников за Русскую землю. А во время несчастий многочисленных и тяжких - она была единственной помощью, защитой и утешением для наших предков.

Храни же твердо, русский человек, свою Православную Веру, береги ее, как самое дорогое, врученное тебе от Бога сокровище! Все отдай, всем пожертвуй, даже своей жизнью, только ее - бесценную и ничем не заменимую - соблюди в полной чистоте и неприкосновенности! В твоей жизни и поведении покорно слушайся ее голоса, иди по указываемому ею пути, и ты будешь счастлив: мир, благополучие и Божие благословение будет тебе наградой здесь, на земле, и вечное блаженство - на небе!

Go to the top

(zaschita_very_2.doc, 07-22-98)