ИСТОРИЧЕСКИЙ ПРИМЕР

                              Пруссака дави в окопе

                              И коли штыком, и коли штыком!

                              А француза бей... по шляпе,

                              Побежит бегом, побежит бегом!

                                    Солдатская песня (Ю. Ким)


           Но каким путем надо идти, к какой цели надо стремиться?  И по-

      чему никто не  нашел  верной цели?  Ведь  если бы кто-то  предложил

      что-то разумное,  неужели бы за ним не пошли?  Разве народ не мудр?

      Почему он не видит выхода сам?

           Ответ, на мой взгляд, очевиден. Выход из ситуации не виден об-

      ществу,  потому  что не соответствует его желаниям, его  умонастро-

      ению. Но бывает ли такое?

           И бывали ли в нашей истории случаи, когда все хотели поступать

      определенным (неправильным) образом,  но  к успеху вел другой путь,

      который обществу в целом был не виден? И почему общество его не ви-

      дело?

           На мой взгляд, такая ситуация была у нас  неоднократно, и вот,

      пожалуй, один из ярких случаев.

           Все знают, что Кутузов - великий полководец. Но мало кто заду-

      мывался, чем же он велик. Он воевал всю жизнь, но не выиграл ни од-

      ного знаменитого сражения, ничего подобного громким победам Наполе-

      она или Суворова у него нет - ни Измаила, ни Аустерлица. То пораже-

      ния, то отступления,  то довольно спорные победы с ничейным счетом.

      Когда задумываешься об этом, то сначала возникает какое-то неприят-

      ное чувство - а может быть, авторитет Кутузова - дутый? Может быть,

      он просто плыл по течению, а народ и русская зима сами все сделали?

      Трактовка его личности  Толстым, надо сказать, лежит в русле именно

      такого взгляда на эту историческую фигуру.

           Вот Наполеон - это да. Армии под его управлением были на полях

      сражений на голову выше своих  соперников.  Они били всех - и  рус-

      ских, и англичан, и саксонцев, и австрийцев, и пруссаков, и янычар.

      Они дрались  артиллерией,  "как  человек  кулаками", огромные массы

      конницы (революционное новшество!) сметали и пехоту,  и отлично вы-

      муштрованную, но малочисленную кавалерию европейских армий. Тактика

      боя у Наполеона  была передовая, суворовская, и недаром горячим же-

      ланием Суворова было  "встретиться с мальчиком, чтобы все взятое им

      вернуть". Под "взятым" подразумевались как раз суворовские нововве-

      дения. Суворов бивал наполеоновских маршалов, но лицом к лицу с На-

      полеоном они не встретились, и вопрос - кто сильнее - так и остался

      открытым.

           В то же время как стратег Наполеон был никто. Его  армии, даже

      в Европе, еще до встречи с противником теряли  до четверти состава,

      из-за болезней и голода! Он  совершенно  не  интересовался  судьбой

      своих солдат. Наполеон не  имел  ни малейшего представления о госу-

      дарственном устройстве  и  особенностях России. Вторгшаяся в Россию

      Великая Армия не имела ни полевых кухонь, ни палаток, ни нормальных

      лазаретов - уже в Смоленске на перевязки использовали пергаменты из

      городского архива.

           Но если уж Наполеону удавалось вывести свою армию на генераль-

      ное сражение,  сделать с  ним ничего не удавалось -  на поле боя он

      лучше всех управлял своими солдатами, и те его не подводили.

           Насколько отличен от него был Кутузов! Перед Бородиным Кутузов

      заготовил десять тысяч  подвод для раненых и десять тысяч санитаров

      для их эвакуации с поля битвы, а Наполеон своих раненых просто бро-

      сил.

           И Суворов,  и Наполеон называли Кутузова соответственно хитре-

      цом и хитрой лисой - такое совпадение отзывов разных людей говорит,

      что эта оценка личности Кутузова - объективна, и, поскольку исходит

      от полководцев, то имеются в виду не только  качества "лукавого ца-

      редворца". Когда после катастрофы союзной нам австрийской армии под

      Ульмом Кутузову пришлось уводить от уничтожения русскую армию доли-

      ной Дуная, от Браунау до Брюнна, французам ничего не удалось  с ним

      сделать. Лягаясь как конь, Кутузов не отдал ничего и не пожертвовал

      никем - а отступление, что ни говори, труднейший вид действий. Дей-

      ствуя постоянно лишь частью сил (остальные-то должны уходить), надо

      сдерживать все силы  противника,  и части прикрытия надо, постоянно

      чередуя, то разворачивать в боевой порядок, то сворачивать в поход-

      ный, да еще и из перевернутого фронта. Выполнившие свою задачу вой-

      ска, не допустив задержки, надо пропускать в колонну сквозь развер-

      нутые сменные части.  Все это технически очень сложно, здесь полко-

      водец должен быть в первую голову просто военным профессионалом, но

      ему нужны еще и понимание  местности,  и  хладнокровие, и, конечно.

      хитрость. Малейшая заминка -  и "хвост", а то и вся армия,  были бы

      потеряны. Я  уж не говорю о  такой "мелочи", что  арьергард русской

      армии должен был в каждом столкновении с французским авангардом бе-

      зусловно побеждать.

           Это отступление - шедевр военного искусства.

           Но в то же время - и об этом осталась масса свидетельств - Ку-

      тузов всячески избегал  генерального  сражения с Наполеоном, даже в

      конце кампании 1812 года.

           Так вот почему мы говорим, что вообще в ту эпоху Наполеон про-

      играл, а  Кутузов победил? Дело в том, что,  не проиграв вчистую ни

      одной  битвы,  Наполеон проиграл свою главную войну. Можно  сколько

      угодно спекулировать на эту тему, но Наполеон потерял не только ве-

      личайшую (вплоть до Гитлера)  всеевропейскую  армию, но и дело всей

      своей жизни, и не по своей глупости, а из-за ума Кутузова.

           Ум Кутузова  проявился  в  простом признании очевидного факта:

      Наполеон - величайший полководец-тактик того времени, и, сразившись

      с ним,  в лучшем случае  можно устоять, но победить его, маневрируя

      на поле боя, атакуя, нельзя. Он делает это лучше! И сражение с ним,

      кончившееся вничью, вовсе не  гарантия  того, что следующее не кон-

      чится катастрофой.  Отходить,  отбиваясь,  Кутузов умел, как оказа-

      лось, мог и устоять под  ударом  Наполеона  в генеральном сражении.

      Говорят,  что  Кутузов  считал  рискованным в ходе  решающей  войны

      учиться побеждать Наполеона на поле боя.  Да нет же, дело не в рис-

      ке. Кутузов совершенно определенно был уверен,  что будет неминуемо

      разбит, если попытается разбить армию Наполеона.

           Вот  поэтому  Кутузов и "построил золотой мост" Наполеону  для

      выхода из  России, а не попытался  захлопнуть его армию.  Да, планы

      Кутузова нельзя назвать величественными - он хотел не громкой побе-

      ды, а всего лишь совершенного  истребления  неприятеля  и  спасения

      отечества. Да, Кутузов  отступал,  уворачивался, он ни разу всерьез

      не атаковал Наполеона,  не уничтожил его артогнем и молодецкой шты-

      ковой атакой.  Но и Наполеон ничего не мог  сделать с Кутузовым, то

      есть Кутузов не был  плохим  полководцем! Французы атаковали - рус-

      ские отбивались. Французы наращивали удар  -  он  приходился уже по

      пустому месту. Французы уходили - русские вцеплялись в них сзади.

           Французские генералы с обидой вспоминали, что они раньше Куту-

      зова успели бы к Малоярославцу, если бы тот не посадил своих солдат

      на подводы. Это было  не по правилам, но у Кутузова в  решающий мо-

      мент войны оказалось под рукой  несколько  тысяч  телег с упряжными

      лошадьми, видимо, по  чистой  случайности. И Великой Армии пришлось

      идти не по благодатной Украине, а по выжженной Смоленской дороге.

           Наполеон, по его собственному признанию, побеждал в сражениях,

      потому что во всех деталях продумывал их заранее, в отличие от сво-

      их противников.  Зато в войне  в целом он поступил согласно другому

      своему принципу: "надо ввязаться в бой, а там посмотрим". А у Куту-

      зова была идея, он ее реализовал, и эта идея оказалась правильной.

           Кутузов, я  так  понимаю,  точно  рассчитал,  что Наполеону не

      удастся обеспечить фуражом более 50 тысяч лошадей. И старый профес-

      сионал оказался  прав - еще  перед попыткой прорыва на юг Наполеону

      пришлось отправлять  безлошадную кавалерию на Запад пешим порядком.

      А был лишь сентябрь!

           Кутузов понимал войну, а  Наполеон  - нет. Что радости Наполе-

      ону, что он непобедим?  От его "Гранд Арми" осталось в живых  5 000

      человек. Это от пятисот или шестисот тысяч!

           Кстати, план Кутузова  не  был планом гения-одиночки - министр

      обороны Барклай-де-Толли придерживался тех же взглядов, что и Миха-

      ил  Илларионович. Он, видимо, и был автором этого плана, ведь вооб-

      ще именно  Барклай-де-Толли был генератором нестандартных решений -

      вспомнить хотя бы  его вторжение в Швецию... через замерзшую Балти-

      ку! Самым удивительным было не то, что операция удалась и привела к

      нейтралитету Швеции, а как сама мысль могла прийти в голову военно-

      му профессионалу  - марш целой  армии в течение нескольких суток, с

      ночевками на льду... аналогов  в истории ни до, ни после не  было и

      не предвидится.

           Вернемся к плану войны с Наполеоном: почему же  общество в це-

      лом не видело этого плана  и  не приняло его от "немца"  (шотландца

      Барклая), и с большим скрипом послушалось Кутузова?

           Потому что  важнейшей  предпосылкой этого плана было признание

      неприятного и неприемлемого для всего русского общества того време-

      ни факта: мы не можем победить Наполеона тем способом, который счи-

      тался тогда правильным -  разбив  его армию в генеральном сражении.

      Кутузов знал, что сделать этого нельзя.  Именно  поэтому  его  план

      войны был непопулярен. Не могло русское  общество  прийти  к  этому

      плану "своим умом". Мы  теряли  одну из столиц, теряли значительную

      часть страны, мы претерпели осенью 1812  года национальное унижение

      - впервые за 200 лет неприятель вторгался в сердце России. Но Куту-

      зов последовательно и целенаправленно свой план выполнял.

           Бородинское сражение было  нарушением  его плана, это была ус-

      тупка общественному мнению,  Кутузов сражения не хотел, но не усту-

      пить не мог даже он. Русская армия страстно желала одного - умереть

      под стенами Москвы - кто бы мог воспротивиться?

           Хотел ли  Кутузов победить при  Бородине? Ни в коем случае. Он

      лишь надеялся сберечь сколько можно солдат и офицеров. Сохранив по-

      ловину  армии,  Кутузов победил - он мог  теперь  реализовать  свой

      план.

                         * * *



           Вот дилемма  - все российское  общество рвалось в бой. Не было

      солдата, офицера, генерала, который боялся бы сражения, который хо-

      тел бы отпустить армию Наполеона, как потом оказалось, умереть сво-

      ей смертью. Но принимать правильного сражения  было нельзя. Кутузов

      признал превосходство Наполеона в тактике и оперативном искусстве -

      и наверняка уничтожил его.

           Мало кто понял Кутузова, но не из-за его чрезмерной мудрости -

      предпосылка к плану Кутузова была для всякого русского оскорбитель-

      на, только в этом было все дело. Признать реальное положение дел не

      всегда трудно, но порой очень  обидно,  и  обида мешает действовать

      правильно. И  Сунь-цзы говорил: "Если полководец чрезмерно обидчив,

      его могут спровоцировать".

           Ведь даже  и Кутузову не  удалось до конца выполнить свой долг

      перед Россией, ему не удалось уберечь всех нас  от страшной ошибки.

      Все  слои русского  общества  - и царь,  и  дворянин, и,  возможно,

      крестьянин - больше  всего хотели тогда освободить Европу от "узур-

      патора". Но  на самом-то деле не  надо было "освобождать"  Европу -

      европейцы легли  под Наполеона, пусть  бы сами с ним и кувыркались,

      как хотели, нам-то какое дело? Второй раз в  Россию "Буонапарте" на

      аркане бы не затащили!

           Таким было мнение Кутузова, и об этом на  смертном одре весной

      1813 года просил он царя. А  царь просил прощения у него за то, что

      не послушался. Кутузов ответил "Я-то прощу, простит ли Россия?".

           Мы знаем об этом разговоре со слов лишь одного человека  - чи-

      новника для поручений,  который  его подслушал, спрятавшись за шир-

      мой. Достоверность его не стопроцентная, но даже если  он выдуман -

      сама идея этого диалога не могла появиться на  пустом месте. Нечего

      нам было делать в Европе, Кутузов знал Европу и понимал, что, пыта-

      ясь играть какую-то роль там, русское общество ошибалось.

           И можно лишь гадать, что было бы, если  бы Александр внял-таки

      мольбам Кутузова и не пошел в Европу вслед за Наполеоном. Дело даже

      не в тяжелых поражениях  нашей армии в 1813 году от тех  же францу-

      зов, того же Наполеона. Вся история России повернулась  бы в другом

      направлении! Не  было  бы финансового кризиса, вызванного необходи-

      мостью содержать русскую армию за  рубежом,  не  было бы Священного

      Союза, не было бы позорной  роли  "европейского  жандарма", не было

      бы, возможно, и Крымской войны.

           Это я к тому, что все наше общество страстно хочет, чтобы рос-

      сийская валюта была самой лучшей. Чтобы не за долларом в мире гоня-

      лись, а за рублем, и  чтобы  рубль был надежней золота. Потому  что

      считается, что правильная победа в экономическом соревновании - это

      когда рубль свободно конвертируется, да к тому же  и постоянно рас-

      тет по отношению  к  другим валютам. Но вот  только  верны ли такие

      представления?