Глава 7. РУССКИЙ КАДЕТСКИЙ КОРПУС ДО ВОЙНЫ
КАДЕТУ
Хоть мальчик ты, но сердцем сознавая
Родство с великой воинской семьёй,
Гордись ей принадлежать душой.
Ты не один - орлиная вы стая.
Настанет день и крылья расправляя
Счастливые пожертвовать собой,
Вы ринетесь отважно в смертный бой.
Завидна смерть за честь родного края.
Но подвиги и славные дела
свершать лишь тем в ком доблесть расцвела.
Ей нужны труд, и знанье и усилия.
Чтоб мог и ты, святым огнём горя.
Стать головой за Русь и за Царя.
Пускай твои растут и крепнут крылья !
КР.
В сентябре 1938 года я поступил в Первый Русский Великого Князя Константина
Константиновича Кадетский Корпус в Белой Церкви, в югославской провинции Банат.
Генерал А. Попов Здание Русского Кадетского Корпуса в Белой Церкви, Сербия
Директор корпуса был, вступивший в исполнение своих обязанностей с августа 1936
года, генерал-майор Александр Григорьевич Попов (или “генпоп”, как его называли
кадеты), Родился он в городе Ейске, Кубанской области. Окончил Ейское реальное
училище и, затем Киевское военное училище в 1905 году. Был выпущен подпоручиком
в 8-й стрелковый батальон в Ташкенте. В 1909 году поступил в Александровскую
Военную Юридическую Академию, которую окончил в 1912 году. Проходил службу,
вплоть до октябрьской революции 1917 года, в военном юридическом ведомстве,
сначала в Одессе, потом в Санкт-Петербурге, который покинул весной 1918 года и
пробрался в Кисловодск. После освобождения этого города от красных отрядом
генерала Шкуро в сентябре 1918 года, переехал в Екатеринoдар и служил в судном
отделе штаба генерала Деникина до 1920 года и генерала Врангеля в Крыму, вплоть
до эвакуации. Эвакуировался с армией в Константинополь, где продолжал службу в
штабе Главнокомандующего, в должности помощника главного военного прокурора,
также и после перенесения штаба в Сремские Карловцы, в Югославии. Приказом
генерала Врангеля 18 апреля 1922 года был произведён в чин генерал-майора. После
расформирования штаба в 1926 году, получил назначение в Русский Кадетский Корпус
в Сараево, на должность преподавателя истории и законоведения.
Большинство воспитателей кадетского корпуса были строёвыми офицерами Русской
Армии и патриотами России. Эти патриотические чувства и любовь к России они
передали молодым кадетам, большинство которых родились уже за границей.
Жалованье получали они малое и с перебоями. Финансовая поддержка шла через
Русский Комитет при сербском правительстве. Поддержка кадетского корпуса была
главным образом инициативой короля Александра, который сам закончил военное
образование в России. Родители, которые были финансово-способными, платили за
обучение своих сыновей, но большинство кадет обучались бесплатно.
Кадетский Бал в 1938г.
Помещение кадетского корпуса было военной казармой, которую король Александр
передал кадетскому корпусу. Это трехэтажное здание, вытянутое в одну линию,
стояло у военного аэродрома, почти что у границы с Румынией. В подвальном
помещении размещались кухня и склады. При выходе из вестибюля - парадная
лестница, направо и налево коридоры, обращённые в столовые. В левом крыле -
Первой Роты. В правом крыле - Второй и Третьей Роты. Напротив столовой Первой
Роты, вдоль “Полтавского коридора”, находился гимнастический зал, переплётная
мастерская и музей, которыми заведовал полковник П. В. Барышев. (Полковник
Барышев отказался выезжать в Германию в 1944 году и был расстрелян местными
партизанами-коммунистами.) Одно из достопримечательностей, выставленных в музее,
был стол, за котором был убит во время Гражданской Войны генерал Корнилов,
верховный командующий Русской Армии во время Первой Мировой Войны, основатель
Корниловского полка, а затем знаменитой Корниловской дивизии, во время
Гражданской Войны. В музее хранились 95 знамён Императорской армии, в том числе
7 знамён Суворовских полков. Также были немецкие трофейные знамёна Первой
Мировой войны. Кроме того, были знамёна Полоцкого, Симбирского и Сумского
корпусов. Полоцкое знамя ежегодно выносилось на молебен в день корпусного
праздника 6-го декабря, а в канун праздника Полоцкого корпуса и роты Его
Высочества 19 декабря в день Св. Николая Чудотворца, переносилось в роту, где
оставалось под почётным караулом до вечера дня праздника. Музей к 1940 году имел
около 4 000 экспонатов и имел наиболее обширное и ценное собрание во всем
Зарубежье. Судьба этого музея после войны до сих пор неизвестна. Мы только знаем
частичную судьбу знамён. Немецкие трофейные знамёна были изъяты из музея
вооружённым взводом немецких солдат под командой офицера в 1942 г. Императорские
знамена были взяты в 1945 г. военной частью Советской Армией, которая
оккупировала Белую Церковь, а знамёна Белой Армии и стол генерала Корнилова
сожжены.
В конце столовой также размещался корпусной лазарет (или “назарет”, как я его
назвал в моём первом письме родителям). При входе в столовую Первой Роты, в
“Полтавском коридоре”, размещалась “лавочка”, где во время послеобеденного
перерыва мы могли купить сладости и почтовые марки, конечно если были деньги
выделенные родителями на счету у воспитателя класса!
Духовой Оркестр Русского Кадетского Корпуса в Белой Церкви в 1939г.
Напротив столовой Второй и Третьей рот, находился большой зал, где, с одной
стороны был церковный алтарь, а с другой - сцена. Алтарь закрывался большими
панелями с изображёнием Московского Кремля, талантливо исполненная кадетом
Крымского Корпуса, Евгением Прудковым. Панели снимались во время богослужения.
Богослужения велись по субботам и воскресениям, а также по большим праздникам.
Во время богослужений я пел альтом в церковном хоре.
На стенах зала портреты наших Монархов, Короля Александра, Шефа корпуса великого
князя Константина Константиновича, героев 1812 года, генерала Врангеля и двух
директоров, генералов Римского-Корсакова и Адамовича. Большинство этих портретов
было работой кадет. Плафон сцены был разрисован иллюстрациями к русским сказкам,
работы крымского кадета барона Георгия Корфа. На сцене несколько раз в год
ставились музыкальные и театральные спектакли. Также на этой сцене, но за
закрытым занавесом, каждый год, происходили между классами каждой роты
соревнования по пению. Победители каждой роты этого соревнования получал приз,
который ставили в классе на почётном месте. Нашему классу ХХVI выпуска. удалось
получить этот приз только в последний год существования корпуса в 1944 году.
По выходе из зала, в “Владикавказском коридоре”, направляясь к парадной
лестнице, была картина здания Владикавказского корпуса. Также в этом коридоре
висели на стенах портреты Российских Царей и Императоров и рисунки зданий
Киевского и Одесского корпусов.
На втором этаже вдоль, “Полоцкого коридора”, размещались спальни и классы Первой
Роты или Роты Его Величества, а также комнаты, в которых жил директор корпуса
генерал Попов и его кабинет, находящиеся над помещением лазарета. На третьем
этаже - в левом крыле здания вдоль “Киевского коридора” располагались спальни и
классы Второй Роты. В правом крыле, вдоль “Одесского коридора”, были спальни и
классы Третьей Роты. При входе с лестницы, размещались музыкальные комнаты, окна
которых выходили на задний двор. Здесь проводились репетиции духового и
балалаечного оркестра. Напротив музыкальных комнат был расположен корпусной “цейгхаус”,
где хранились и выдавались форма и бельё.
Я начал играть в духовом оркестре на валторне, клавиши которой были на правой
стороне. Валторн таких конструкций я больше нигде не встречал. Во время
репетиций я часто получал “по башке” от М. С. Скобченко, капельмейстера за
фальшивую ноту палкой, которой он дирижировал во время репетиций оркестром!
Очевидно, эта палка была предназначена главным образом для поддержания
дисциплины.
Елена Казакова в 1939г.
Класс Елены Казаковы в 1939г.
В коридорах всех рот висели картины русских знаменитых художников, как Васнецова
(“Три Богатыря”, “Богатырь на Распутье”), Шишкина (“Медведи в лесу”,
“Корабельная Роща”), Айвазовского (“Девятый Вал”) и многие другие. Все эти
картины были расписаны художниками-кадетами. Когда я попал первый раз в Русский
Музей в Санкт Петербурге и увидел подлинники этих картин, я вдруг почувствовал
какую то родственную связь с этими картинами. Во время поездок в
Санкт-Петербург, я стараюсь опять попасть в этот музей, чтобы повторно пережить
это приятное чувство! Русский Музей я считаю своим родным, в то время как к
Эрмитажу я отношусь безразлично.
У меня в детстве обнаружился некий талант к художеству, очевидно по наследству
от моих предков: моя бабушка, мать отца из дворянского рода Сапожниковых,
занималась художеством. Мой дядя Владимир Мордвинкин закончил Московскую
Художественную Академию. Художественным талантом обладает и моя сестра Надя. Она
преподавала художество по телевизионному каналу в Коста Рике, а затем создала
маленький завод керамики в Чили, где прославилась разработкой оригинального
стиля керамических изделий. Также хорошо известен мой троюродный брат, сын
двоюродной сестры мамы, Борис Калаушин, проживающий в Санкт-Петербурге, где его
знают как иллюстратора детских книг. В 1996 году закончила художественный
факультет в Гринзбурге, штате Пенсильвании, и моя младшая дочь Нина.
Я часами сидел и срисовывал мотивы из русских сказок. К сожалению по поступлении
в Кадетский Корпус, моя любовь к художеству остыла, так как в моём классе
оказались несколько художников с изумительными талантами и соревноваться с ними
я просто не мог ! Один из них был граф Олег Толстой, внук писателя Льва Толстого
и мой сосед по парте, который вернулся в Советский Союз в конце сороковых годов,
где закончил Художественную Академию в Москве и открыл там своё ателье. Я
пытался его найти в Москве с самой моей первой поездки в Советский Союз в марте
1991 года, но встретиться с ним не удалось. Oн скончался в 1994 году.
Также художественным талантом в нашем классе обладал Владимир Кривский, с
которым я в корпусе очень дружил. Мы вместе часто мечтали о России, особенно нас
тянуло в Сибирь ! Вова часто делал зарисовки русских срубов, землянок, сибирских
лесов и мы мечтали попасть в Сибирь и жить и охотиться там по мотивам этих
картин.
Художественные интересы нас троих встретились во время обучения иконописи отцом
Антонием Барташевичем, который впоследствии стал владыкой Женевским, и
Западно-Германским на его квартире, которая находилась в квартале от корпусного
здания и окна которой выходили к вокзалу. Для иконописи, по старой русской
традиции, порошок красок разводился в яичном белке. К сожалению после корпуса я
больше иконописью не занимался, но Вова Кривский, насколько я слышал от других
кадет успешно продолжал заниматься иконописью в США.
По прибытию в корпус нас постригли под “нулевую” машинку и выдали формы, которая
заключалась в рубашке на выпуск, сделанной из толстого материала, зелённого
цвета, с высоким воротником и чёрных брюк. Сверх рубашки носили пояс с медной
бляхой, на которой был изображён российский герб. Шинели второй и третьей роты
были зелёного цвета. Шинели Первой роты были чёрного цвета. На рубашках и на
шинелях были малиновые погоны с вензелем Великого Князя Константина
Константиновича. Рубашки летней парадной формы были белого цвета. Нижнее бельё
заключалось в белой нижней рубашке без воротника и длинные кальсоны. Вместо
носков мы носили портянки. Ботинки были высокие чёрного цвета.
Первое время, особенно по ночам, сильно скучал, со слезами, по родителям. Но
постепенно втянулся в корпусную обстановку, подружился с одноклассниками, и
самочувствие стало лучше. Проходили строевые занятия. Разучивали русские военные
песни.
Первую песню, которую мы разучили, была “Взвейтесь соколы, орлами !”. Начали
играть в лапту и волейбол. Иногда в поле перед зданием корпуса играли в футбол.
Я обыкновенно играл голкипером, где отличался своими решительными
самоотверженными прыжками за мячом. Конечно никакого спортивного обмундирования
у нас не было. Играли в повседневных формах и в обыкновенных ботинках. Однажды
играя в футбол я растянул себе сухожилие в колене. Пошёл в лазарет, где колено
перевязали и освободили от гимнастики и строевых занятий. Ходил я на левом
фланге, прихрамывая.
Классным воспитателем был полковник Александр Кононович Грещенко, который также
же был командиром Третьей роты. Наш класс стал XXVI выпуском. В 3-ей роте были
первый и второй класс. Во 2-ой роте были третий, четвёртый и пятые классы. В
Первой Его Величества Роте были шестой, седьмой и восьмые классы. В помощь
офицерам - воспитателям, во второй и третьей ротах назначались “дядьки” из
старших классов первой роты. В третьей роте дядьками у нас были Михаил и
Максимилиан Михеевы, кадеты XXII выпуска и Александр Думбадзе, вице унтер-офицер
XXI выпуска, и позже, Павел Наумов, кадет XXI выпуска.
Подъём по сигналу горниста был в шесть часов утра. По сигналу мы вставали,
умывались. Проходили осмотр, после чего была утренняя молитва. В семь часов мы
шли вниз в столовую на завтрак. Классные занятия начинались в восемь часов.
Каждый класс длился 45 минут, после чего были переменки. В полдень был обед. В
час опять начинались занятия. Обыкновенно после обеда были два класса, после
чего мы выходили в поле перед корпусным зданием, где проходили строевые занятия
и игры. Несколько раз в неделю у нас были кружки: литературный, гимнастический,
шахматный, переплётный и другие. Я участвовал в переплётном кружке. Переплётный
кружок собирался в переплётной мастерской, которая находилась рядом с
гимнастическим залом. В шесть часов был ужин, а затем вечерние занятия, где мы
готовили уроки на следующий день. В девять часов вечера рота выстраивалась в
коридоре на перекличку и вечернюю молитву. После этого горнист играл отбой и мы
расходились по спальням.
Иногда мы ходили строём по алее в Рудольф парк и реку Неру, который находился на
расстоянии около одного километра от наших казарм, на границе с Румынией. Там
занимались играми. Самой любимой игрой была: “казаки и разбойники”.
В Белой Церкви также находился и Донской Мариинский Институт, где учились
русские девушки, дочери русских эмигрантов в Югославии. В этом институте училась
и моя знакомая и одноклассница по Русской Основной Школе в Панчево, Елена
Казакова.
Лена Казакова поступила в Донской Мариинский Институт (“благородных девиц”) в
1938 году. Мы изредка встречались во время прогулок в Рудольф Парк. Обыкновенно
наш строй шёл по алее к парку, а институтки уже возвращались обратно. (Сейчас
приходит мысль, что такое расписание было сделано нарочно, чтобы предотвратить
контакты между институтками и кадетами в парке !). Во втором классе мы начали
запрещённую переписку. Когда сейчас думаю об этом меня разбирает смех. В
теперешнее время очень трудно себе представить возможности такого запрета, а тем
более у теперешней молодёжи. Но в то время очевидно считалось очень нормальным!
Темы наших писем были самые невинные по содержанию, как “Сегодня у нас на обед
были котлеты” или “Иванова наказали за “ловчение” от церковной службы..”. Пачка
таких писем передавалась секретно, когда наши колонны проходили мимо. Однажды их
классная дама “перехватила” передачу и подняла большой скандал. Так как
переписка велась под кодом, начальство не могло узнать кто в этой переписке
участвовал. Чтобы выявить виновных, наш воспитатель, полковник Грещенко,
выстроив наш класс, сказал, что “группа класса участвовала в недозволенной
переписке с институтками, что нарушает правила нашей дисциплины и должны быть
наказаны”. “По военной традиции мы должны быть честными и добровольно сознаться
в этом преступлении”. Полковник подал команду “Виновные - шаг вперёд! “ Почти
что весь класс, кроме старшего кадета и отличников. сделали шаг вперёд. Старший
кадет, Александр Колюбакин, сделал список виновных. Во время вечерней молитвы
был прочитан приказ директора корпуса сбавить всем виновным по одному балу по
поведению и родителям выслать оповещение о наказании. Когда мои родители
получили это оповещение о сбавки бала по поведению за “недозволенную” переписку
с институтками, отнеслись к этому с большим юмором и не раз подсмеивались надо
мной.
Только в 1995 году я узнал о наказании, которые получили институтки, когда на
“блинах” при церкви в Лейквуде в США встретил кадета XIX выпуска Диму Иванова. В
разговоре с ним я в первый раз узнал, что Лена Казакова выехала в Канаду и живёт
в Виннипеге, и дал мне телефон Лены. Я ей позвонил и она меня почти сразу узнала
(после пятидесяти лет !). Оказывается, что её с семьей в 1950 году заставили
югославские власти выехать из Югославии и в 1951 году она приехала в Канаду и
вышла замуж за Дмитриева, который выехал из Советского Союза. Вскоре у нас
разговор перешёл на тему переписки. Оказывается, что институток наказали гораздо
хуже - их лишили каникул!
Самым большим событием в корпусе был Корпусной праздник, который праздновался
6-го декабря, в день памяти кончины Св. Благоверного Князя Александра Невского,
девиз которого был: “Не в силе Бог, а в правде”. Вот что сказал
генерал-лейтенант Адамович, первый директор кадетского корпуса заграницей во
время первого празднования корпусного праздника:
“Когда во Владимире, где Князь Александр Невский был Великим Князем, была
получена весть о его кончине, митрополит Кирилл сказал народу - ”Зашло солнце
земли Русской !” и народ ответил воплем: “Погибаем мы !” Не повторяйте этих слов
отчаяния, но со словами Князя Александра Невского - “Не в силе Бог, а в правде
!” и под святым покровом его, собирайся в жизнь, моя малая кадетская дружина,
молись и добивайся, чтобы снова взошло солнце Русской земли. Вот зачем наш
праздник в день Св. Благоверного Князя Александра Невского !”
Эта краткая выдержка из речи генерала Адамовича, ясно отражает дух и цели
воспитания кадет в эмиграции. Этот дух и цели воспитания должны быть особенно
ценным сейчас, в конце XX века для восстановления старых русских традиций в
кадетских корпусах в России.
Корпусной праздник начинался накануне “Зарёй с церемонией”. После всенощной, по
сигналу “сбор” на вечернюю поверку, весь корпус выстраивался в коридоре Первой
Роты. “Заря” была внутренней, семейной, но уставной частью праздника, на которую
приглашённых было мало.
Раздавалась команда командира Первой Роты: “Смирно! Равнение направо! Господа
офицеры !” В ответ - гробовая тишина и лишь слышен знакомый “малиновый” звон
директорских шпор ...”По ротам, поверка !” раздаётся приказание директора,
генерала Попова. Ротные командиры производят поверку. Читается приказ по
корпусу. Оркестр играет корпусную встречу “Наш Полк”, слова написанные Великим
Князем Константином Константиновичем 31 мая 1899 года, а музыка - К. М.
Галковским. После окончания “Встречи”, директор вызывает перед строём и
производит вице фельдфебеля и вице унтер-офицеров, кадет старшего класса,
представленных педагогическим комитетом корпуса.
Снова раздаются звуки оркестра, который играет “Зарю”. Расписанная для оркестра
пехотная “Заря” - звучит торжественно. После неё, раздаются ещё более
торжественные звуки “Коль славен наш Господь в Сионе ...”. Когда стихают звуки
оркестра, кадеты всем корпусом исполняет песнь Дворянского полка - “Братья, все
в одно моленье, души русские сольём: ныне день поминовенья павших в поле боевом
!”, которая пелась в России, в корпусах и военных училищах, в память всех павших
за Родину. По окончанию этой песни, церемония заканчивалась пением обычных
ежедневных молитв, с полным заупокойным поминанием по синодику, включая и своих
почивших кадет и воспитателей. Горнист играет “Отбой”.
Кадет разводят по своим ротам и они укладываются спать, в ожидании завтрашнего
праздничного дня, парада, спектакля и бала.
Праздничный день, в церкви много гостей: почётные гости стоят впереди кадетского
строя, - рядом с директором, родители и знакомые кадет - на сцене сзади кадет.
После церковной службы, все роты выстраиваются в коридоре Первой роты. Под звуки
Конно-Гренадерского полка выносилось знамя Полоцкого кадетского корпуса,
пожалованное Императором Николаем Первым Сибирскому Императора Александра
Первого кадетскому корпусу. Присутствие этих реликвий производило на сознание
кадет, что этот парад является передаточным звеном в столетней цепи тех парадов,
в которых участвовали их отцы и деды, кадеты Российских корпусов, в которых они
готовились для служения Родине.
Принимал парад директор корпуса генерал Попов, а иногда и другие
высокопоставленные гости, как Главнокомандующий Югославской Армии или
представитель короля Александра. При входе директора, оркестр играл “встречу”
корпуса - “Наш полк”. После коротких речей и приветствий начинался молебен с
выносом знамени к аналою. После молебна знамя уносилось обратно в музей. И
наконец, церемониальный марш кадетских рот, отбивающих парадным шагом, под звуки
фанфарного марша, во главе с новопроизведёнными вице-фельфебелем и вице
унтер-офицерами. Замыкали парадным строем - окончившие корпус выпускники. Многие
из них в формах офицеров и юнкеров Югославской Армии. Также приезжали и
родители, чтобы пополнить свой патриотический пыл к России, которому было трудно
не поддаться во время этих традиционных церемоний!
После этих церемоний - был парадный обед, после которого - короткое свободное
время. К шести часам собираются в зале все гости, включая институтки Мариинского
Донского Института. Кадеты входят строем и садятся на скамейки в зале лицом к
сцене. Сзади - панели с изображением Кремля, за которыми закрыт церковный
иконостас. Спектакль-концерт начинается фанфарным маршем. В концерте участвуют
духовой и балалаечный оркестр и кадетский хор. Также ставились короткие
театральные сцены.
После концерта бы короткий перерыв. Гости переходили в гимнастический зал, где
подавились закуски, чай и лимонад. В это время кадеты убирали скамейки из зала и
начинался бал под звуки духового и балалаечного оркестров. На танцах
присутствовали только старшие классы, начиная с пятого класса. Нам же, бывших
ещё в Третьей роте, приходилось притаившись слушать приглушённые звуки оркестра
и мечтать о том, когда и нам представится это счастье протанцевать с барышней
хоть один танец. Нам этого счастья и не досталось: после войны бала уже не
устраивали. Женского института после войны 1941 года, также больше не было.
Танцы продолжались до 11 часов, после чего гости расходились по домам, а кадеты
шли по своим спальням, долго ещё вспоминая о приятно проведённого времени с
барышнями, в которых они влюблялись на всю жизнь.
По праздникам кадет, получивших хорошие отметки в течении недели, отпускали в
город. Город по себе ничего особенного не представлял и никаких особых
развлечений в городе не было. Главным образом кадеты стремились в кондитерскую
Могош, побаловаться хорошими пирожными. Иногда удавалось встретить и “даму
своего сердца” институтку и пригласить её в кондитерскую, если, конечно
набирался смелостью это сделать. Ходили также в гости к местным кадетам.
Более интересно, конечно, было поехать в отпуск домой на Рождественские и
Пасхальные каникулы. Дома любили “щеголять” в кадетской форме и, конечно, не
пропускали церковные службы, где по кадетски простаивали “смирно” всю службу.
Также было очень приятно провести рождественскую ёлку в русской школе, в которой
я учился в Панчеве.
На летний отпуск нас отпускали домой без формы и поэтому наше поведение и
развлечения летом приобретали совершенно другой характер. Правда, в летнее время
я обыкновенно уезжал в скаутские лагеря, а оттуда к дедушке.
Но вот наступила война и немецкая оккупация. Всё сильно поменялось. Некоторые
ценные моменты ушли в далёкое прошлое. Также ушли и моменты ранних лет в
кадетском корпусе.
Примечание: Некоторые данные в этой главе были заимствованы из следующих
источников.
1. “Кадетские Корпуса за Рубежом”. Объединение Кадет Зарубежных Кадетских
Корпусов.
Monastery Press, Montreal, 1970.
2. “Кадеты и Юнкера”. Обще-Кадетское Объединение в Сан Франциско.
Talleres Graficos Dorrego, Buenos Aires, 1961.
РУССКИЕ КАДЕТСКИЕ КОРПУСА
Наименование Год Основания
Морской Наследника Цесаревича С. Петербург 1701
2-й Кадетский Императора Петра Великого С. Петербург 1712
Первый Кадетский С .Петербург 1732
1-й Московский Императрицы Екатерины II Москва 1778
Пажеский Его Императорского Величества С. Петербург 1802
1-й Сибирский Императора Александра I Омск 1813
Оренбурский Неклюевский Оренбург 1825
Нижегородский графа Аракчеева Нижний Новгород 1834
Полоцкий Полоцк 1835
Петровский Полтавский Полтава 1840
Орловский Бахтина Орёл 1843
Воронежский Вел. Князя Михаила Павловича Воронеж 1845
2-й Московский Императора Николая I Москва 1849
Владимирский Киевский Киев 1851
3-й Московский Императора Александра II Москва 1858
Вольский Вольск 1858
Ярославский Ярославль 1858
2-й Оренбурский Оренбург 1858
Псковский Псков 1858
Тифлисский Вел. Князя Михаила Николаевича Тифлис 1862
Николаевский С. Петербург 1869
Александровский С. Петербург 1873
Симбирский Симбирск 1873
Донской Императора Александра III Новочеркасск 1883
Суворовский Варшава 1899
Одесский Вел. Князя Константина Констант. Одесса 1899
Сумский Сумы 1900
Хабаровский графа Муравьёва Амурского Хабаровск 1900
Ташкентский Насл. Цесаревича Алексея Ник. Ташкент 1904
Иркутский Иркутск 1913
1-й Русский Вел. Кн. Константина Констант. Белая Церковь 1928
(преемственно от Владимирского Киевского) Югославия
Крымский 1920
Корпус-Лицей Императора Николая II Франция 1922
Приготовительная Школа Императора Александра III 1860
<< Назад