Итак я в самолёте. Лечу в США. Рейс - через Кубу. В Гавану мы прилетели рано утром. После обеда нужно пересаживаться на самолёт американской авиакомпании “Истерн”. В Гаване напряжённое положение. На аэродроме - сгоревшие самолёты. Все пассажиры должны пройти интервью в кубинской секретной полиции. Пришлось и мне пройти этот интервью. Задавали разные каверзные вопросы, которые меня совершенно не беспокоили. У меня, откровенно говоря, было наплевательское настроение к этому интервью и, очевидно, инспектор это понял и быстро отпустил.
Это был конец ноября 1958 года. Через два месяца, в январе 1959 года, пришёл к власти в Кубе - Фидель Кастро! Бедная Куба - попала под ярмо коммунизма, которого до сих пор сбросить не может!
После обеда вылетели из Гаваны в Нью Йорк и приземлились на аэродроме Айдлвальд, который сейчас называется именем президента Джона Фицджеральд Кеннеди или “JFK Airport”. Взял такси и поехал в Манхэтан на квартиру моего шурина, мужа сестры Жени - Лиды, которая умерла недавно до моего приезда, от рака. Лида училась в Ленинграде на медицинском факультете, где её застала немецкая блокада. Тяжёлые условия и постоянное недоедание в Ленинграде сильно сказались на её здоровье. Её муж Юзик Герстель - поляк. Они поженились ещё в Польше, куда семья Калинских выехали из России во время отступления немцев. У них - дочка Ирина. Здесь уже жила и моя тёща Анна Иосифовна, которая приехала из Чили, ухаживать за Лидой.
По дороге с аэродрома в нижний Манхэтан, меня удивило, что город был почти мёртвым. Движения по улицам и шоссе почти не было. Оказалось, что я приехал в праздник День Благодарения, который празднуется в США в последний четверг ноября. Американцы сидели за традиционным семейным столом и с удовольствием “поглощали” традиционного индюка ! Так что я попал “С корабля - на бал”. День Благодарения (“Thanksgiving Day”) справляется в честь прибытия первых переселенцев из Европы в Северную Америку и гостеприимства американских индейцев, которые встретили их с разнообразными блюдами, в том числе и индюшкой. Так что и я прибыл в Северную Америку в этот день, и был встречен таким же пиршеством, включая индюшкой! Безусловно очень знаменательный день в моей личной жизни!
Поступить в МIТ (Massachusets Institute of Technology), о чём я мечтал, оказалось совершенно невозможно из за финансовых и других требований, я решил попробовать поступить в Нью-Йоркский университет. Университет находился в нескольких кварталах от квартиры, где я остановился. Квартира Юзика была на 10-ой улице между 1-ым и 2-ым Авеню. Начальное требование было сдать поступательный экзамен по английскому языку. На экзамене я должен был написать статью на тему: “Какой журнал я предпочитаю и почему?”. Тема по себе довольно лёгкая. Моё знание английского языка на техническом поприще было вполне удовлетворительным, но на общие повседневные темы было недостаточным. Я экзамен не сдал. Мне поставили условие, что я смогу поступить на электронный факультет только после удовлетворительного окончания ускоренного курса английского языка. Продумав положение, я решил, что эти требования я выполнить не смогу, главным образом из за финансового положения - у меня в кармане было около 500 долларов. Я рассчитывал на получение работы, как только поступлю в университет. Получить разрешение на работу в самом Нью Йорке оказалось невозможным. Мне посоветовали поступить в электронный институт под именем - RCA Institute, который находился в кварталах десяти от моей квартиры. В институт я обыкновенно ходил пешком по 14-ой улице, на которой, по обоим сторонам, были магазины. Обыкновенно, хозяева этих магазинов были евреи, большинство русского происхождения. Они всегда говорили, когда узнавали что я русский, “Мы тоже русские”. Как то случайно, я познакомился и подружился с хозяином одного из магазинов. Говорил он по русски очень плохо, но понимал довольно хорошо. Стараясь говорить по русски, он просто “русифицировал” английские слова. До сих пор помню его фразу: “Мои бэллы не рингуют”. Оказывается электрический звонок у него в доме перестал работать, и что он хотел этим сказать, что звонки (или колокола, по английски “bells”), не звонят (по английски “ to ring” - звонить).
На квартире Юзика, увидел местную газету на русском языке под названием “Новое Русское Слово”. Перелистывая страницы этой газеты, я заметил объявление и предстоящем “Кадетском Бале”, в зале Webster Hall, который находился в нашем районе. Я решил пойти на бал. К моему удивлению и восторгу, на балу встретил нескольких кадет - одноклассников, в том числе и Юру Лукьянова и его брата - Васю, который был на один класс старше нас. Встретил на балу и Игоря Вечеслова, которого я знал по Народно-Трудовому Союзу. Он учился в русской гимназии в Белграде. Объяснив Игорю моё положение, он мне порекомендовал не оставаться в Нью Йорке, а переехать в Хартфорд, столицу штата Коннектикут, в Новой Англии. С получением работы, он также мог помочь, через адвоката Сикорского, сына знаменитого русского авиаконструктора - Игоря Сикорского.
После кадетского бала, я ещё походил некоторое время на занятия в институт, но видя, что мои денежные запасы быстро приближаются к нулю, я решил уехать в Хартфорд. Договорился с Игорем, что он встретит меня на автобусном вокзале и определит меня на квартиру к русским знакомым. В кармане у меня оставалось только около 10-ти долларов, из которых я заплатил за билет около семи. Сел в автобус с двумя маленькими чемоданами, в которых было упаковано всё моё “богатство”, с которым я приехал США. И уже не в первый раз в моей жизни, с минимальным багажом приходилось начинать жизнь сначала.
В Хартфорде меня встретил Игорь и отвёз на дом в русскую семью. Мои новые хозяева оказались очень симпатичные люди. Дедушка, глава семейства, по профессии металлург, был на пенсии. С дедушкой и бабушкой жила и их внучка Ира, с дочкой Сузанной. Ира была разведённой и впоследствии вышла замуж за Игоря Вечеслова. Из окна моей комнаты, я мог видеть соседний участок, на котором стояли старые автомашины. Некоторые из них выглядели очень прилично и начал думать о покупке подержанной машины.
Записался на электронный факультет при Хартфордском Университете. Занятия в институте начинались в весеннем семестре, т. е. у меня было около двух месяцев свободных от занятий. Игорь познакомил меня с адвокатом Сикорским, который обещал помочь получить от иммиграционного отдела прописку на постоянное жительство в США и разрешение на работу. Правда, Сикорский передал это назначение адвокату-венгру, который приехал в США после революции в Венгрии. Процесс получения прописки на постоянное жительство в США, если иметь регистрационные документы от университета, очень простой и я мог это сделать сам. К сожалению в то время я этого не знал, а адвокат-венгр сильно усложнял весь процесс, пытаясь взять с меня побольше денег. Вскоре я это понял и получил прописку сам. Адвокат прислал мне счёт на несколько сот долларов. Полную сумму я отказался ему платить, а заплатил только около ста долларов. Он долго ко мне приставал и даже пожаловался Сикорскому. Сикорский позвонил и сильно отчитал меня. Я ему высказал моё мнение, после чего у нас больше общения с ним не было. Адвокат Сикорский по русски не говорил, был женат на американке и в жизни русской колонии не участвовал, хотя его отец был русским патриотом, активно участвовал в жизни русской эмиграции и даже построил русскую православную церковь в городе Стратфорд, в которой впоследствии по воскресениям я пел в хоре.
Нашёл работу на фабрике электрического оборудования. Меня определили в отдел испытаний реле. Я должен был проверять режим срабатывания. Чтобы подогнать режим по спецификации, мне нужно было отрегулировать пружину: если срабатывало раньше времени, увеличить напряжение пружины или наоборот. Платили мне только минимальный оклад по тому времени, полтора доллара в час. В первый день у меня случился казус во время обеда. У меня ещё оставались в кармане несколько долларов. Во время обеденного перерыва я пошел в магазинчик напротив фабрики купить чего ни будь поесть. Взял себе коробку молока. Нашёл также пакетик, на котором был рисунок аппетитно выглядевшего пирожка. Когда я вернулся на фабрику, сел за стол и открыл пакетик, пирожок оказался ещё сырым. Его нужно было печь в духовке. Пришлось утолять свой голод только молоком. Но дома, моя хозяйка, Надя Ляпина, испекла этот пирожок в духовке и я его быстро “наказал”. Я переехал на квартиру к Наде и Косте, так как они жили в квартале от института и в двух кварталах от работы.
На релейной фабрике работали только в одну дневную смену, т. е. когда начнутся занятия в институте, я не смог бы работать на этой фабрике. Стал искать работу, на которой я мог бы работать во второй смене. Вскоре удалось получить работу от 16:00 до 24:00 на заводе печатных машинок “Underwood”, который находился на квартал ближе, чем прежняя работа. Платили значительно лучше. Работа заключалась в проверке механических деталей машинок. Деталь кладётся на мраморную доску, позади которой была электрическая лампочка. Механическая деталь во время штамповки сгибается. Её требуется вручную выпрямить, положив её на мраморную доску против света, чтобы были видны все зазоры. Вот такой работой я и занялся. В этом отделение работал один украинец, из беженцев от коммунистического ига, как и я, а также один симпатичный негр, с которым мы и подружились. Остальные были американцы, типичные рабочие с очень ограниченными интересами и знаниями, большинство из которых не закончили даже среднее образование. Иногда с украинцем пели русские песни. Большинство американцев с удовольствием слушали, а некоторые стали даже нам подпевать. Но одному американцу это не нравилось и он вызвал меня на “дуэль” после работы, на улице. Нужно сказать, что в это время я был в хорошем физическом состоянии и вызова совершенно не испугался. Когда мы вышли с негром и украинцем после работы на улицу, наш американец исчез. Очевидно он пытался меня только напугать и не ожидал, что я приму его вызов. С тех пор он к нам больше не придирался.
Начал знакомиться с местными русскими и ходить в русскую церковь. В Хартфорде уже было две церкви: старых и новых эмигрантов. Большинство из старых эмигрантов были второе или третье поколение, предки которых приехали в США до Первой Мировой Войны на работу в шахтах или заводах простыми рабочими. Россию знали только по рассказам родителей. Большинство новых эмигрантов были с высшим образованием и пережили на себе и сталинский режим, немецкую оккупацию и большинство были активные участники в Русском Освободительном Движении генерала Власова или других военных подразделений. Придя первый раз в местную церковь, новые эмигранты были шокированы портретами Сталина и красным флагом в церкви. Русские старожилы до сих пор считали Советский Союз своей родиной и союзником. Было ясно, что этим двум эмигрантским группам“ не по дороге”. Новые эмигранты создали свою церковь, которая была под юрисдикции Русской Зарубежной Церкви.
Одним из новых знакомых была семья доктора Бориса Вира. Борис родился в Чехословакии. Его отец, по фамилии Виссарионов, был активным сотрудником Народно Трудового Союза. Борис поменял свою фамилию, когда получал подданство США. Жена Бориса - Алла работала акробатом в цирке и этим финансово поддерживала Бориса во время его учёбы в университете в Германии. Сейчас Борис работал патологом в Хартфордском госпитале. Я ездил автобусом на встречи с адвокатом-венгром, на автобусе, который шёл в госпиталь. Очевидно на автобусе я подобрал какую-то заразную бациллу, которая не поддавалась антибиотикам. У меня посыпались фурункулы по всему телу, особенно на “сидячем месте”. На уроках я мог только сидеть на одной половине. Антибиотики совершенно не помогали. Надя Ляпина посоветовала обратиться к доктору Вира и он назначил мне визит к нему в лабораторию при госпитале. Борис взял у меня гнойный образец из одного из моих фурункулов и посадил культуру в инкубатор. Через два дня он вызвал меня и показал результат: мои бациллы размножились без всяких препятствий на шести из восьми пятен антибиотиков. Таким образом он сразу определил, какой антибиотик мне нужен и прописал его. Буквально за 48 часов у меня все фурункулы зажили и я, наконец, мог стать опять нормальным человеком. Часто удивляюсь, когда слышу, как до сих пор американские доктора экспериментируют с разными лекарствами, а не обращаются к лабораторным испытаниям, как это сделал наш “русак” доктор Борис Вира.
Начались занятия в институте. Во возрасту я оказался значительно старше всех в классе. Мне было 31 год, остальным в среднем 22 года. Конечно, я также значительно превосходил всех по опыту. У меня уже был десятилетний опыт в электротехнике и электронике. У остальных опыта почти не было. Из за этого, по успехам я шёл всё время первым. Меня также выбрали президентом класса. В лабораторных работах, все просились в мою группу, так что у меня был выбор партнёров. Мне не требовалось много времени для домашних занятий, и поэтому я мог работать от 16:00 до 24:00, пять дней в неделю.
Дети автора в 1964г. На свадьбе Николая Мордвинкина в 1975г.
Несмотря на довольно хороший заработок на заводе печатных машинок, мне было ясно, что следует искать работу по специальности. Вскоре мне удалось найти такую работу на фабрике “Holo-Krome Screw Corporation”, где делали болты и гайки. Меня приняли на работу во время летнего отпуска, когда всё производство и инженерный отдел не работал, и поэтому пришлось работать две недели уборщиком. Я занимался чисткой уборных, красил заборы. Когда летний отпуск кончился, меня определили в инженерный отдел. Моим первым заданием было установка системы контроля производства, немецкой фирмы “Productograph”. Меня наняли на эту работу главным образом из за знания немецкого языка. Конечно мой опыт в установки автоматики также сыграл значительную роль.
Я установил автоматическую систему контроля производства и подсоединил все машины в производственном цехе. Затем переделал эту систему на автоматическую запись во время второй смены, когда обслуживающего персонала при системе не было. Закончив эту работу меня перевели в экспериментальный отдел, где разрабатывались новые автоматические методы производства. Я приезжал на работу сразу же после окончания занятий в институте. Обыкновенно, до 17:00 я работал с инженерами. Главным образом эта часть работы заключалась в проведении экспериментов с индукционной установкой для термообработки стали. Во время штамповки головки болта, употребляли, для нагрева, индукционную установку. После 17:00, когда инженеры уходили, я обслуживал цехи как электрик, в случае неполадки электрического оборудования. Такое расписание давало мне возможность подготовить мои домашние задания для института. Занятия в институте обыкновенно кончались к 14:00, что давало мне возможность заканчивать работу раньше и быть уже дома около 22:30. К сожалению на этой работе я пробыл около года, после чего эта фабрика решила закрыть инженерный отдел и я остался без работы. Это был май 1960 года.
Автор с Ниной в Зальцбурге в 1975г. Автор с сестрой Надей в 1974г.
Начал опять искать работу. В свободное время проводил в соседнем парке и с увлечением читал книгу Бориса Пастернака “Доктор Живаго”, которая только что была издана типографией “Посева” в Германии. Находил изумительные сходства в эпизодах моей жизни и описанных Пастернаком. Из за этого я и увлёкся чтением “Доктора Живаго”.
Через нескольких недель нашёл новую работу по специальности в электронной лаборатории компании “Pratt & Whitney”, которая производила металлорежущие станки. Электронная лаборатория руководила дизайном транзисторных позиционных управлений станков. Это была моей первой работой, где я начал делать разработки электронных и элементарных схем.
К сожалению и эта работа была кратковременной. Завод был продан компании Colt Industries, и новая компания решила закрыть инженерный отдел. Пришлось искать опять новую работу, на этот раз через агентство Snelling & Snelling. Они нашли для меня очень интересную работу в компании Automatic Signal, которая изготовляла оборудования для автоматического контроля уличных семафоров. Один из первых проектов, над которым я начал работать, помогая ведущему специалисту в этой области, было испытание полицейского радара. В течении этого проекта, я детально познакомился с эффектом Доплера. Вскоре мне дали самостоятельный проект разработать систему “Time to Intersection Detection”, применяя ультразвуковой метод. Применение этой системы предназначалось для автоматического переключения семафора на перекрёстках улиц, оптимизируя пропускаемую способность семафорной системы. Ультразвуковая система должна определить время прибытия автомашины к перекрестку улиц, где расположен семафор. При этом учитывалось расстояние до семафора и скорость машины. Я очень увлёкся этой работой и создал несколько уникальных схем, на одну из которых получил мой первый патент.
Автор с Колей, внуками и Ниной в 1975г. Автор с супругой Сузи и Ниной в 1974г.
Наступал 1961 год. Я был на последнем семестре. Так как из за новой работы мне пришлось переехать в город Норволк, который был в полтора часа езды от института, я решил перейти на вечерний курс. Вечерние курсы начинались с 18:00 и до 23:00. Этот период учёбы был самым тяжёлым для меня. В период конечных экзаменов, были моменты когда я готов был всё бросить. Особенно было трудно зимой, во время снегопадов. Сидеть за рулём по четыре часа за день при таких погодных условиях, действовало сильно на мою нервную систему. Но я все-таки довёл мои занятия до конца и закончил институт.
К этому времени, наконец удалось вывести из Чили и мою семью. Помог этому сенатор Додд, который был другом директора нашего института. Компания Automatic Signal согласилась быть моим спонсором и я получил право на постоянное жительство в США. На церемонию выдачи дипломов в институте поехал в Хартфорд с Женей. Закончился период моей учёбы.
Мой ультразвуковой проект успешно приходил к концу. Я сделал первые испытания на заводской парковочной площадке и установил систему для долгосрочного испытания. Начальные результаты были отличными. Но с наступлением холодной погоды, ультразвуковой элемент датчика начал “шалить”. Керамический элемент датчика был смонтирован на мягкой пористой пластмассе. При пониженных температурах эта пластмасса затвердевала, что влияло на керамический элемент и он “затухал”, т. е. переставал излучать ультразвуковую энергию. Все мои поиски подходящего пластматериала не увенчались успехом. Из за этой неудачи, мне жалованья не прибавляли, а требования семьи с тремя детьми сильно увеличились. Я нашёл добавочную работу в маленькой компании, под названием Karg Laboratories, где я работал по вечерам и в субботу . Компания занималась дизайном и производством тюнеров, стерео-усилителей и стерео-генераторов, для настройки усилителей. Для этой компании я сконструировал стерео-генератор, который был выпущен одним из первых на рынок. Видя что у меня с Automatic Signal прогресса никакого не предвиделось, я поддался уговорам президента Karg Laboratories, бросил работу на Automatic Signal и перешёл работать главным инженером к нему. Эта работа также оказалась недолговечной, так как оказалось что президент нуждался во мне главным образом на время его отпуска. Когда он вернулся из отпуска, под предлогом, что финансовые дела его плохи и он не может меня больше содержать, я был уволен.
К счастью, к этому времени я уже приобрёл хорошую практику в поисках работы, и быстро нашёл новую работу в компании Hancock Telecontrol. Эта компания производила системы автоматического контроля производства, очень похожую на мною установленную систему Productograph на заводе Holo-Krome Screw. Моей главной задачей было обеспечить датчиками эту систему. Для этого я создал Sensor Division этой компании.
В компании Hancock Telecontrol я проработал около полутора года. Работа была очень интересной. Я детально познакомился с разными датчиками. Некоторые разработал и сам. Самый удачный из них - был датчик работающий на методе вихревых токов. Операционный метод этих датчиков основывается на магнитном поле переменного тока, которое создаётся индукционной катушкой датчика. Магнитные линии этого поля, если ввести в него металлический предмет, чувствуют присутствие металлов без требования физического контакта. Впоследствии я посветил всю свою жизнь для усовершенствования датчиков вихревых токов и создал уникальные системы их применений.
Постепенно меня начали ограничивать в возможностях создания более надёжных датчиков и мне пришлось “воевать” с сотрудниками отдела рынка. Они постоянно пытались “подсунуть” клиенту самый дешёвый тип датчиков, хотя в последствии мне приходилось тратить целые недели на новой установке, чтобы добиться надёжных результатов.
Юрий Рожнов, Константин Волошинов и Юрий Мордвинкин с супругами в 1995г.
Я наконец решил, что мне нужно создать свою собственную компанию, что я и сделал в 1964 году. Компанию я назвал Sensor Corporation. В компании Hancock Telecontrol я познакомился с Сузанной Майер, которая эмигрировала из Германии в США в1957 году. Она работала в отделе рынка и славилась своей обязательностью и исполнительностью. Сузи поддержала меня финансово, на деньги которой я купил лабораторные приборы. Через некоторое время она бросила работу в Hancock Telecontrol и начала работать со мной. С тех пор мы работаем вместе. Мы поженились и у нас родилась дочка Нина. В следующей главе я опишу детально историю Sensor Corporation, опыт который может пригодиться деловым предпринимателям, чтобы понять, что требуется от предприятий в деловом и торговом мире.
<< Назад