КОСТЁР РАЗВЕДЧИКА
Давно, ещё в Павловском Парке,
Ребята в разведку пошли,
Костёр разожгли они яркий
Разведчиков Русской Земли
И в годы борьбы и лишений
Он в юных сердцах запылал,
Террор всех советских гонений
Разведчиков дух не сломал.
Костёр погасили страданья,
Залила расстрелянных кровь
Но русский разведчик в изгнанье
Повсюду зажёг его вновь.
И вот, в нищете и неволе,
Где часто унынье царит,
В лесах, на горах и на поле
Костёр за Россию горит.
Его берегли, как святыню,
Хранили под каждым дождём,
Когда же покинем чужбину,
Костры по России зажжём.
И годы прошли, мы вернулись.
Костры по России зажгли.
Знамёна опять развернулись
Разведчиков Русской Земли.
Эта песня, которая отражает дух Организации Российских Юных Разведчиков (ОРЮР), была написана скаутмастером Борисом Мартино, впоследствии Старшим скаутмастером ОРЮР, в Варшаве в 1942 г. Последний куплет был составлен в 1990 году Людмилой Селинской и Георгием Лукьяновым по дороге в первый лагерь ОРЮР в Горельце, Костромской области.
В Павловском парке в 1909 году был зажжён первый разведческий костёр, приурочив его к дню основания скаутской организации в России. Символическое возрождение ОРЮР в новой России было отмечено костром в Павловском Парке 11-го июня 1990 году, где была спета песня “Костёр Разведчика” с последним новым куплетом.
Русские скауты имеют своё начало в 1909 году. Императору Николаю II прислали из Англии книгу основателя скаутизма, генерала Баден-Пауэлля, “Разведка для мальчиков”. Государь заинтересовался ею, и, по его желанию, она была переведена на русский язык и издана Генеральным Штабом под названием “Юный Разведчик”. Капитан 1-го Лейб-гвардии Стрелкового полка Олег Иванович Пантюхов, прочтя книгу, решил заниматься скаутизмом. 30-го апреля 1909 года Олег Иванович собрал небольшую группу мальчиков (около 10 человек) в Павловском парке, около Царского Села (ныне город Пушкин). Эта встреча и костёр положила начало движению юных разведчиков. О. И. Пантюхов был первым, применившим скаутские методы в России. Весной 1910 года штабс-капитан Г. А. Захарченко основал дружину юных разведчиков, а учитель латинского языка В. Г. Янчевецкий основал в Санкт-Патербурге легион юных разведчиков. В ноябре 1910 года во Владикавказе была организована рота юных разведчиков. Владикавказ стал четвёртым городом в России где были организованы юные разведчики.
О. И. Пантюхову удалось заинтересовать разведчеством небольшую группу, главным образом, военных, и совместными трудами их скаутская организация в России начала расти. В Киеве, 14 ноября 1915 года, доктор А. К. Анохин основал первый в России отряд разведчиц (гёрл-скаутов).
В тяжёлые годы Первой Мировой войны разведчики несли посильную помощь. Разведчики разгружали поезда с ранеными, заботились о раненых в госпиталях. Встречали и помогали беженцам из областей охваченных войной, собирали подарки солдатам и доставляли их на фронт, устраивали ёлки для бедных семейств, помогали в полевых работах, занимались посадкой лекарственных растений. В 1917 году в России имелось до 50 000 разведчиц и разведчиков в 143 городах.
Большевики, укрепившись у власти, решили ловким манёвром прибрать разведчество к рукам и воспользоваться его кадром руководителей. В 1918 году красными были основаны “Юки” (Юные коммунисты) или “ЮК-скауты”. Скаутам предлагалось продолжать работу, но в коммунистическом духе. Большинство руководителей от такой измены скаутским идеалам отказалось. Большевики начали скаутизм жестоко преследовать. В 1922 году были закрыты скаутские организации и заменены “пионерами” при комсомольской организации, скопировав скаутскую символику, но скауты не прекратили работу, ведя её подпольно - в виде спортивных, литературных и иных кружков. Начались обыски, аресты и расстрелы разведческих руководителей. Нелегальную разведческую работу возглавляет старший скаутмастер Борис Солоневич, заместитель О. И. Пантюхова. Он при советской власти служит инструктором спорта Черноморского военного флота, что даёт ему возможность ездить по разным городам и поддерживать связь между разведческими группами. Эту работу он описал в книге “Молодёжь и ГПУ”.
В 1926 году большевики наносят решительный удар скаутизму. Более 1 000 руководителей, руководительниц и старших членов арестовано, сослано в концлагеря или расстреляно. Солоневич сослан на Соловки.
За границей в 1920-1930-х годах скаутская работа велась в следующих странах: Греции, Болгарии, Югославии, Венгрии, Франции, Бельгии, Англии, Манчжурии, Китае, Бразилии, Финляндии, Эстонии, Латвии, Литве, Польше, Подкарпатской Руси (Чехословакия), Германии, Египте, Кипре, Турции и Тунисе.
Моя первая встреча с русскими скаут-разведчиками произошла в день Святого Георгия 6 мая 1938 года, в день когда наша семья праздновала мои именины. Мне было тогда десять лет и я учился в русской школе в городе Панчево, в Югославии. После обеда мы решили пойти на прогулку в Панчевачки Рит. Панчевачки Рит - плодородная равнина, расположенная между реками Дунаем и Тамишем.
Перейдя через мост на правый берег Тамиша, мы пошли по насыпи. Я часто ходил в эти места на рыбалку. Особенно было интересно, когда весной река заливала леса по правому берегу Дуная. Когда река входила в своё русло, оставались маленькие озёрца, в которых было много рыбы.
Проходя по насыпи мы увидели дым костра, а затем услышали русскую разговорную речь. Решили посмотреть кто там. Пройдя через кусты, мы увидели группу русской молодёжи, сидящей перед палаткой у костра. Они были в зелённой форме скаут-разведчиков с оранжевыми галстуками и трёхцветной русской ленточкой на левом плече. На костре варили кашу в подвешенном на треножнике маленьком котле. Это было звено “Коршун”.
Звено “Коршун” в Панчево было основано 4 марта 1938 года. Я поступил в это звено в мае 1938 года. Начальник Панчевского отряда был Борис Карамзин.
Почти каждую субботу мы выходили в поход с ночёвкой в соседние леса. Осенью, когда погода стала неподходящей к походам, мы делали звеньевые сборы на дому, где главным образом занимались подготовкой лагерного инвентаря. В те времена приходилось делать всё самому. С помощью наших мам, мы сшили звеновой оранжевый флажок с чёрным изображением коршуна. Также мы сделали палатку. Для этого был куплен белый материал, из которого шили для сербских солдат нижние рубашки. Когда отдельные части палатки были выкроены и сшиты, мы их пропитывали воском, разглаживая воск утюгом через тряпку. Таким образом палатка становилась непромокаемой. Также на звеньевых сборах проходили разряды, разучивали песни, вязали узлы.
В мае 1938 года я закончил четвёртый класс основной школы и был принят в Русской Кадетский Корпус, который находился в Белой Церкви, на границе с Румынией. В награду за окончание школы, папа купил мне скаутский пояс с бляхой на которой была изображена лилия, а также скаутский нож. Я пришёл в школу на последний день уроков с скаутским поясом. До сих пор помню как Лена Казакова, моя соседка по парте, с интересом рассматривала эту бляху!
В 1939 году я ездил в скаутский лагерь в Шуметлицу, которая находится в километрах десяти на север от города Нова Градишка в Хорватии. В лагере было человек пятьдесят, большинство из Белградского отряда. Спали мы в палатках, которые были сделаны таким же способом, который мы применяли на наших звеньевых сборах в Панчево. Здесь я встретил среди руководителей, большинство студентов, учившихся на факультетах Белградского университета, которые в последующие года стали организаторами русских скаут-разведчиков во всём мире. Среди них были Слава Пелипец, Борис Мартино, Малик Мулич, Олег Поляков.
В лагере мы проходили курсы, сдавали экзамены по разным специальностям. Я сдал специальность пловца, пройдя испытание в бассейне. Я должен был прыгнуть в воду в полной форме и раздеться в воде. Теоретические занятия по русской истории и географии, а также по истории разведчества, были утром, после смотра лагеря и продолжались до обеда. После обеда был “мёртвый час”, в течении которого мы отдыхали. После этого проходили разведческую практику, которая заключалась в вязании узлов, зажигания костров, употребляя только материалы, которые можно было найти в лесу. Также проходили сигнализацию флажками и хождение по лесу с компасом. После четырёх часов ходили на купание. После купания был ужин. На сладкое нам обыкновенно давали яблоко. Я всегда пытался найти яблоко с червяком. Если я червяка находил, то показывал его другим, после чего многие из них оставляли яблоки недоеденными, и я с большим аппетитом их доедал. Очевидно, так как я прожил несколько лет в деревне, червяки у меня не вызывали отвращения, которым страдали другие разведчики, жившие в городе.
По вечерам мы сидели у костра и разучивали русские песни и “точки”. “Точкой” называли короткие театральные представления на костре, которые мы обыкновенно придумывали там же у костра. Обыкновенно изображали с юмором одного из лагерников.
Иногда ночью делали “нападения” на соседний лагерь инородных скаутов, который находился от нас по другой стороне горы. Целью нападения было захватить приспущенный лагерный флаг с мачты, стоящей в центре лагеря. Так как я был один из самых младших в лагере, наш руководитель оставил меня в “секрете” на перекрёстке дорог, с целью оповестить их, если, случайно, кто ни будь будет идти в лагерь в этот поздний час. Сейчас я считаю, что это было только отговоркой, так как руководители не знали как я себя поведу во время “нападения”. Но я гордо сидел в кустах, не боясь быть в одиночестве ночью в лесу.
В 1940-ом году я поехал в лагерь, который устроила Белградская дружина в Овчар Бане. Лагеря разведчиков и разведчиц были разбиты у монастыря, куда мы ходили на службы и пели в хоре. Монахи любили приходить к нам на костёр, где их наш руководитель Малик Мулич пугал их изображая Гитлера, на которого он был очень похож когда делал свою причёску как у Гитлера. В этом лагере я окончил КДВ (Курс Для Вожаков). В этом лагере я впервые встретился со Славой Полчаниновым.
Во время лагеря мы ходили в поход в горы, где ночевали в большой пещере. До сих пор с удовольствием вспоминаю эту пещеру. Вечером мы разожгли костёр и наш руководитель провёл с нами беседу о России и почему мы должны ею жить. После беседы мы пели русские народные и разведческие песни. Как красиво они звучали в горах Сербии! После костра мы легли спать в спальных мешках, подложив сухую траву под спальные мешки. Проснулись рано утром и любовались горным пейзажем, который расстилался перед входом в пещеру. Я уверен, что этой пещерой позже пользовались сербские партизаны во время войны.
В 1941 году армии Германии и её союзников оккупировали Югославию и наша скаутская организация была запрещена. Несмотря на это мы продолжали встречаться и даже ходить в походы, правда не одевая разведческую форму.
У нас в Русском Кадетском Корпусе были маленькие группки разведчиков, к которым большинство кадет почему то относилось неблагожелательно, что нас ещё больше сплотило. В нашем XXVI выпуске разведчиками были Юра Лукьянов, Юра Амосов и я. Наш бывший одноклассник Вова Кривский, который из за болезни тифом, остался в XXVII выпуске был также разведчиком.
Разведчик В. Кривский в 1938г. Звено Владимира Мордвинкина в Зальцбурге в 1947г.
В сентябре 1944 года нас эвакуировали в Германию и мы временно попали в лагерь Эгер, который находился в Судетах. В декабре 1944 года кадетская рота была принята в состав Русской Освободительной Армии (РОА) и мы переехали в Берлин. В этот период наша маленькая группа скаут-разведчиков особенной разведческой деятельности не проявляла, так как военные занятия были очень интенсивными и на другую деятельность времени просто не хватало. Но мы всегда держались вместе, пока нас судьба не разбросала в разные стороны. В РОА мы выбрали курс партизанства, который во многом нам напоминал нашу разведческую жизнь, и где наша разведческая подготовка оказалась очень полезной.
Интенсивная работа скаут-разведчиков началась опять в лагерях беженцев (так называемых “ди-пи”) в Германии и Австрии после окончания Второй Мировой войны. Я оказался в Австрии, в лагере Парш, который находился на окраине города Зальцбурга. Первый лагерь был за “колючей проволокой” в бараках бывшего лагеря советских военнопленных. Первоначально русские разведчики были под покровительством австрийских скаутов, где одним из главных был “фельдмейстер” Алексей Стаховский, рождённый в Австрии. Его семья оказала большую помощь ОРЮР. При их помощи, русские в Зальцбурге получили в пользование храм св. Михаила, ордена иезуитов, на главной площади старого города. Ежегодно разведчиками устраивались колядки в лагерях и по квартирам. Почётный караул разведчиков стоял у плащаницы от выноса плащаницы в пятницу и до полунощницы в страстную субботу в лагерной церкви лагеря “Парш” и в церкви св. Михаила.
В мае 1948 года была торжественная встреча владыки митрополита Анастасия. Католический архиепископ Зальцбурский встретил его на перроне станции и, когда владыка вышел из вагона, поклонился ему до земли. Владыка Анастасий совершил торжественное освящение знамён Зальцбурской Дружины и отряда святого благоверного великого князя Александра Невского. Полотнища знамён были сделаны из немецкого парашютного шелка, полученных семьёй Михеевых в мае 1945 года от солдат Первой дивизии РОА. Вышиты знамёна были инструктором Михаилом Михеевым и его матерью, Агнией Михайловной. Знамя Зальцбурской Дружины было передано Дружине “Киев” в Сан Франциско, где служит знаменем и по сей день.
Зальцбурская Дружина русских разведчиков в лагере Парш в1947г.
Два лагеря Зальцбурской дружины, которые назывались “Русь” и “Тайга”, были на земле австрийского графа, бывшего военнопленным в России, полюбившего русский народ и всеми силами содействовавшего русским в изгнании.
Выпускался журнал “Мы”, песенник, Второй и Третий разряды при содействии скаутмастера Владимира Селивановского, скаутинструктора Максимилиана Михеева, скаутмастера Игоря Москаленко, витязя Сергея Зауэра, инструктора Степана Радченко.
Белочка Таня Сорокина в Морокко в 1951г. Руководительница Ира Короленко с отрядом в Морокко в 1951г.
С 2-го по 18-ое августа 1946 года был устроен международный лагерь “Дружбы”Монтафон в австрийской провинции Форальберг. В лагере были: французские, английские, австрийские, бельгийские, польские, русские, венгерские и украинские скауты. В этом лагере я прошёл IX курс КДР (Курс для руководителей) и получил звание “скаутинструктора”, которое я и до сих пор с гордостью ношу, так как сейчас являюсь самым старшим, носящим это звание. В этом лагере нас заставили французские коммунисты, которые были в рядах французской оккупационной армии, снять с мачты наш трехцветный флаг.
В 1947 году я поехал учиться в университете городе Грац. Здесь у нас организовался разведческий отряд, в котором я активно участвовал.
В сентябре 1948 года, в группе около 600 человек, мы выехали в Чили. В Чили оказалось около двадцати разведчиков под руководством скаутмастера Олега Минаева. Проводили сборы. Ходили в походы. В горы мы ездили на автобусе вместе с чилийскими пассажирами. Помню один эпизод, который случился в самом начале нашего пребывания в Чили. Во время одного из походов, в автобусе, мы пели наши русские и разведческие песни. Очевидно группе чилийцев не понравилось, что мы “грингос” (т.е. иностранцы) поём иностранные песни и начали на нас “шипеть”. Кому то из нас вдруг пришла мысль спеть по русски “Чилиту”. Во время этой песни настроение чилийцев вдруг сильно поменялось и мы закончили песню под громкие аплодисменты!
Подъём флагов
Руководители в лагере, Штат Нью-Йорк в
1990г.
