Глава 10. КАЗАЧЬЯ ДИВИЗИЯ ФОН ПАНВИЦА

КАЗАЧИЙ ЧУБ

Казачий чуб, казачий чуб !
Густой, всклокоченный, кудрявый,
Куда под звон военных труб
Ты не ходил за бранной славой ?

В степях, в горах твои следы,
Где буйны ветры злостно веют, -
И где, свидетели беды,
Казачьи кости не белеют ?

Куда тебя не заносили
Злой рок по приходи холодной,
Каких полей не оросил
Своей ты кровью благородной ?
Рождённый к бранному труду,
Ты лил по рыцарски, как воду,
Свою казачью руду
За честь, за славу, за слободу.

И у подножья Царских врат,
Во имя славы и покоя,
Прости убийцам, милый брат,
Своей щедрую душою.

И унёся под звуки труб,
Под звон Архангеловой меди
Свой гордый чуб, казачий чуб,
К последней, праведной победе.

Стихи неизвестного автора. 1917 год.

                             
Генерал Г. Фон Панвиц                             Протойерей В. Руденко
 

Познакомился я с подразделениями Первой Казачьей дивизии во время моих двух поездок в дивизию во время летнего отпуска в Кадетском Корпусе в 1943 и 1944 годах. В эти годы я ездил к моему деду, который был главным священником этой дивизии. Его звали отцом Валентином Руденко и он был сане протоиерея.Формирование казачьих подразделений началось в Виннице в феврале 1942 году. 25 ноября 1942 года была сформирована Казачья Группа немецкого полковника фон Панвица. Первая Казачья дивизия была официально сформирована 1 мая 1943 года в Польше в лагере под Млавой, а 1 июня 1943 года Гельмут фон Панвиц был произведён в генерал-майоры.Первая Казачья Дивизия вначале состояла из следующих полков: 1-й Донской кавалерийский полк, 2-й Сибирский велосипедный (впоследствии кавалерийский) полк, 3-й Кубанский кавалерийский полк, 4-й Кубанский кавалерийский полк, 5-й Донской кавалерийский полк, и 6-й Терский кавалерийский полк. Сперва офицерский командный состав состоял из немецких офицеров, большинство из которых говорили по русски. Постепенно немецкие офицеры были заменены казачьими офицерами, которые прошли ускоренные офицерские курсы.В состав каждого полка входили два дивизиона по четыре эскадрона и отдельного тяжёлого эскадрона. Каждый эскадрон состоял из трёх строевых, одного вспомогательного и одного миномётного взводов. В каждый взвод входили три отделения. Командирами их были урядники. Отделение состояло из трёх звеньев по 4-5 казаков и одного санитара. Первое звено было пулемётным, на вооружении которого имелся ручной пулемёт МГ42. Второе звено было снайперским, третье - ружейно-гранатомётным. Миномётное отделение состояло из 9 казаков и было вооружено кавалерийским миномётом 5 см.. Четвёртый вспомогательный взвод обслуживал конные походные кухни и фургоны для санитаров, продовольствия, боеприпасов, фуража и кузницы.Тяжёлый эскадрон состоял из пяти взводов. Первый взвод имел три станковых пулемёта. Второй - три вьючных миномёта 8 см. Третий - три противотанковые пушки 37 мм., на конной тяге. Четвёртый являлся стрелковым прикрытием, а пятый вспомогательным.

                     
Автор в пути в Казачью дивизию в 1943г.             Разведывательный самолёт «Шторх»

Дивизионная артиллерия состояла из трёх батарей по 7 пушёк 105 мм. на конной тяге. Кроме того, дивизия имела один взвод разведывательных танков и один разведывательный самолёт, один сапёрный и один транспортный дивизионы.Осенью 1944 года казачья дивизия была развёрнута в 15-й казачий кавалерийский корпус, в состав которого вошли: 1-я дивизия, которая включила следующие полки 1-й Донской, 2-й Сибирский и 4-й Кубанский; 2-я дивизия, которая включила следующие полки: 3-й Кубанский, 5-й Донской и 6-й Терский. Командиром 1-й дивизии был назначен полковник Вагнер, а 2-й - полковник фон Шульц. В то же время была сформирована бригада, состоящая из 7-го и 8-го пластунских полков под командой полковника Кононова. В феврале 1945 года эта бригада была развёрнута в 3-ю дивизию под командой полковника Рентеля. 15-й Казачий корпус к концу войны насчитывал в своих рядах около 45 000 казаков. Советская власть была очень обеспокоена деятельностью российских антикоммунистических военных подразделений, включая казачьих формирований. Немало провокаций было организовано советской властью, чтобы подорвать их авторитет. Советская пропаганда, а за нею и некоторая часть русской и иностранной прессы, обвиняли казаков в бандитизме, грабежах, массовых насилий, и участия в уничтожении евреев. Во время пребывания 1-й казачьей дивизии в Млаве, дивизионная контрразведка раскрыла ряд заговоров. Организация заговоров производилось группой агентов НКВД, которые пробрались в дивизию под видом рядовых казаков. Один из заговоров имел место в 6-м Терском полку. 20 сентября 1943 года один из осведомителей сообщил дивизионной контрразведке о коммунистической ячейке, имевшая своей целью захват 21 сентября оружия, находившегося в дивизионном складе, уничтожение офицерского состава и вывод дивизии из лагеря на соединение с местными польскими партизанами, руководимыми советским офицером-энкаведистом.
Семь человек заговорщиков, будучи арестованными, под давлением свидетельских показаний, сознались, что они были направлены советскими органами в дивизию для совершения диверсионных актов и шпионажа. Все семь заговорщиков оказались офицерами, в чине от полковника до младшего лейтенанта.
Второй случай провокации произошёл уже в Хорватии, где местная женщина была изнасилована и убита подосланным провокатором по фамилии Парфёнов, который был членом коммунистической партии в Вологодской области.
К чести казачества надо сказать, что среди преступников за всё время не было ни одного казака. В гонении и истреблении евреев казаки никакого участия не принимали. Что же касалось насилий, то всякое проявление беспощадно каралось военным судом. Казачья пресса и приказы во всех частях и подразделениях корпуса неустанно предостерегали казаков избегать насилий и незаконных реквизиций.
Мой дед протоиерей Валентин Руденко был назначен летом 1943 года митрополитом Анастасием главным священником при Казачьей дивизии фон Панвица. Очевидно это назначение было основано на двух фактах. Во первых отец Валентин был казачьего происхождения и до революции его семья жила в станице Усть-Лабинской, где и родилась моя мама, Вера Валентиновна. Во вторых у него уже был военный опыт, так как во время Гражданской Войны он был старшим священником при штабе генерала Врангеля.
Отец Валентин ещё в юношеских годах готовился стать миссионером в Японии. Он был зажигательным проповедником и в Казачьей дивизии фон Панвица издавал религиозную газету.
Мой дед, часто разъезжал по разным частям дивизии, где проводил церковные богослужения. Он говорил зажигательные проповеди, в которых проявлялся его талант проповедника. Когда я посещал его во время моих летних каникул, я всегда ездил с ним на открытом Мерцедесе военного типа, которым управлял его денщик. Во время одной из таких поездок, водитель передал руль мне, чтобы предоставить мне удовольствие управления машины. Мне было тогда 14 лет. Так как я сидел не за рулём, а рядом с водителем, мне было трудно управлять рулём. Не ожидая что водитель нажмёт на газ, у меня вдруг руль повернулся направо и мы оказались в канаве полу опрокинутым. К счастью ни дедушка, который сидел за заднем сидении, ни я с водителем не получили никаких повреждений. Надо было поставить машину на все четыре колеса, что нам троим было не под силу. К счастью на опушке леса, недалеко от нас оказался казачий секрет, который и помог нам поставить машину. Конечно, после этого мой дед больше не позволял мне садиться за руль.
Однажды меня взял с собой, на машине пропагандного подразделения, командир пропагандного взвода с собой на северное расположения казачьей дивизии. Командир был бывшим кадетом, закончивший кадетский корпус ещё до моего поступления. Его брат, также кадет, был командиром конвойной сотни при штабе дивизии. Мне выдали винтовку и я сидел в задней кабине машины, важно высунув винтовку через окно, готов отбиваться от нападения титовских партизан. Между прочим нападение партизан было весьма возможно, так как мы и поехали в район, где они активно действовали. Сейчас не помню названия городишка, где мы провели несколько дней. Мне отвели частную квартиру и мы с лейтенантом провели несколько вечеров у местных русских знакомых.
Во время этой поездки меня пригласили поехать верхом, с группой офицеров, осмотреть заминированный мост железной дороги. Я повесил свою винтовку через плечо и на прекрасном коне поехал в группе казаков-офицеров к месту назначения. Конь у меня оказался очень ретивым и, как только мы пошли рысью, он сорвался и полным галопом помчался в сторону партизан. Несмотря на все мои усилия, я его не только не мог остановить, но не мог даже заставить уменьшить его бег. Винтовка за плечом била меня сильно по спине, в результате чего затвор винтовки открылся и высыпались патроны. Прошло несколько минут такого галопа и я уже был уверен, что конь меня унесёт к титовцам. К моему счастью оказалось, что не только у меня в этой группе оказался такой быстрый конь.
Догнали меня два казака конвоя и, схватив моего коня за узды, заставили его остановиться. Очевидно казаки нарочно подсунули этого коня для приезжей комиссии, не зная что он попадётся мне. Я отделался большими синяками на спине от ударов винтовки и испугом попасть к партизанам.
Летом 1944 года, во время моего очередного посещения Казачьей дивизии, штаб которой находился в Новой Градишке, я жил в том же доме, где жили два немецких лётчика. Они летали на разведывательном самолёте “STORCH”. Так как я в это время уже довольно хорошо говорил по немецки, я подружился с лётчиками. Конечно на боевые задания они меня брать с собой не могли, но, однажды, когда им нужно было лететь на их авиабазу за добавочным провиантом (“Sonderverpflegung”), включая шоколад, которым немцы меня всегда угощали, они взяли с собой и меня. Эта база была на аэродроме хорватского города Осьек. Полёт продолжался приблизительно около часу. Мы летели на высоте около 500 метров. Судя по вспышкам в лесу, титовские партизаны пытались нас обстрелять, ни безрезультатно. Мы приземлились в Осьеке и протолкнули самолёт под дерево в соседний фруктовый сад, накрыв его камуфляжной сеткой. Не успели мы это сделать, как налетели несколько американских штурмовиков и обстреляли объекты на аэродроме. К счастью нашего самолёта и нас они не заметили. Получив специальный добавочный паёк, мы вернулись в Новую Градишку без происшествий. Это был мой первый полёт на самолёте!
Город Нова Градишка мне был знаком ещё с 1940 года, когда я был в скаут-разведческом лагере “Шуметлица”, который находился приблизительно в десяти километров на север. Я пытался пройти и навестить бывшее лагерное место, но казачьи заставы меня туда не пустили, сказав, что Шуметлица занята партизанами.
Хорошо помню, как я проводил время по воскресеньям с дедом. По воскресеньям утром он служил в часовне при кладбище. Я ему прислуживал. После службы у нас был завтрак - свежая белая булка и свежая сметана, которую мы покупали перед службой на базаре, который был в парке на главной площади города. На этом базаре можно было купить всё что угодно за деньги или в обмен на соль, которую было очень трудно достать. Зная этот дефицит, я привёз с собой несколько пакетов соли, и менял их на продукты, не подозревая, что это считалось “спекуляцией” и нарушением закона. Очевидно кто то донёс на меня и меня вызвал к себе командир. Как кадет, он меня сильно отчитал и сказал, что в наказание меня отправляют домой и не разрешают мне больше приезжать в Казачью дивизию ! Я конечно этим был очень огорчён, но судьба сложилась так, что к следующему лету война закончилась и большинство казаков были насильно выданы Советам, где многие были расстреляны или закончили свою жизнь в концлагере, благодаря усердия английских, американских и французских военных частей. Так погиб и мой дед отец Валентин Руденко.

Примечание: Некоторые данные в этой главе были заимственны из следующих источников:
1. “Великое Предательство”. Томы I и II, В. Г. Науменко.
Всеславянское Издательство, Нью Йорк, 1962.
 

<< Назад